Рэймонд Чандлер: Долгое прощание

– Славно сработано, Берни. Отлично. Думаешь, его довезут до Вегаса живым, бессердечный ты сукин сын?

Я вошел в ванную, пустил холодную воду и прижал мокрое полотенце к пульсирующей щеке. Взглянул на себя в зеркало. Щеку раздуло, она посинела, и на ней была рваная рана от сильного удара стволом о кость. Под левым глазом тоже был синяк. О красоте на несколько дней придется позабыть.

Потом позади меня в зеркале возникло отражение Олза. Он перекатывал в зубах свою проклятую незажженную сигарету, словно кот, который играет с полумертвой мышью, пытаясь заставить ее побежать снова.

– В другой раз не старайтесь перехитрить полицию, – произнес он ворчливо. – Думаете, вам дали украсть эту фотокопию просто для смеху? Мы сообразили, что Менди на вас попрет. Выложили все Старру. Сказали, что совсем пресечь азартные игры в округе не можем, но доходы от них можем сильно подсократить. На нашей территории ни одному гангстеру не сойдет с рук нападение на полицейского, пусть даже и плохого. Старр заверил, что он тут ни при чем, что наверху недовольны, и что Менендесу сделают втык. Поэтому, когда Менди позвонил, чтобы для вашей обработки прислали крепких ребятишек со стороны, Старр послал ему трех своих парней, в одном из собственных автомобилей, и за свой счет. Старр – начальник полиции в Вегасе.

Я обернулся и посмотрел на Олза.

– Сегодня ночью койоты в пустыне неплохо поужинают. Поздравляю.

Полицейский бизнес, Берни, – замечательная, окрыляющая работа для идеалистов.

Единственное, что плохо в полицейском бизнесе, – это полицейские, которые им занимаются.

– Болтай, болтай, герой, – сказал он с внезапной холодной яростью. – Я чуть со смеху не помер, когда ты нарвался в собственной гостиной. Это грязная работа, малыш, и делать ее надо грязно. Чтобы такой тип разболтался и все выложил, он должен чувствовать власть. Тебя не сильно потрепали, но совсем без этого мы не обошлись.

– Уж вы простите, – сказал я. – Простите, что из-за меня так настрадались.

Он придвинул ко мне угрюмое лицо.

– Ненавижу игроков, – сказал он хрипло. – Они не лучше торговцев наркотиками. Эта болезнь так же разъедает, как наркомания. Думаешь, дворцы в Рино и Вегасе построены просто для безобидного веселья? Черта с два. Их построили для маленького человека, для фраера, который надеется получить на грош пятаков, для парня, который тащит туда всю получку и просаживает деньги, отложенные на еду. Богатый игрок спустит сорок тысяч, посмеется и завтра начнет снова. Но большой бизнес не делают на богатых игроках, дружище. Настоящий грабеж нацелен на монетки в десять центов, в двадцать пять, в полдоллара, иногда на доллар или даже пятерку. Деньги в большой рэкет льются, как вода из крана у тебя в ванной, это река, которая течет без остановки. И когда пришивают профессионального игрока, я не плачу. Мне это нравится. А когда правительство штата берет свою долю от игорных доходов и называет это налогом, оно помогает бандитскому бизнесу. Парикмахер принимает ставки – пару долларов на лошадку. Они идут синдикату, из этого и складывается прибыль. Говорят, народ хочет иметь честную полицию? А зачем?

Чтобы все это покрывать? У нас в штате лошадиные бега узаконены, открыты круглый год. Дело ведется честно, штат получает свою долю, а на каждый доллар, внесенный в кассу ипподрома, приходится пятьдесят, которые ставят у подпольных букмекеров. Каждый день – восемь-девять забегов, из них половина скромных, неинтересных, и смухлевать в них ничего не стоит. У жокея есть всего один способ выиграть забег, зато целых двадцать, чтобы проиграть, и пусть через каждые семь столбов поставлен проверяющий, ни черта он не может поделать, если жокей знает свое ремесло. Вот вам и законная азартная игра, дружище, честный бизнес, одобренный государством. Все, значит, в порядке? А по-моему, нет. Потому что это азартная игра, и она воспитывает игроков, а честной азартной игры вообще не существует.

– Легче стало? – осведомился я, смазывая йодом свои раны.

– Я старый, вымотанный, побитый полисмен. От этого легче не становится.

Я обернулся и пристально взглянул на него.

– Вы чертовски хороший полисмен, Берни, но это дела не меняет. Все полицейские одинаковы. Все они ищут виноватых не там, где нужно. Если парень просаживает получку в кости – запретить азартные игры. Если напивается ? запретить торговлю спиртным. Если сбивает человека машиной – запретить автомобили. Если его застукали с девицей в гостинице – запретить половые сношения. Если он падает с лестницы – запретить строить дома.