Рэймонд Чандлер - Глубокий сон

– Вы можете быть уверены в моем умении хранить тайны, – сказал я. -Что случилось с Риганом?

Старец некоторое время смотрел на меня ничего не выражавшими глазами. – Он ушел месяц назад. Внезапно, не сказав никому ни слова. Не попрощался даже со мной. Это причинило мне боль, но что ж, он был воспитан в суровой школе жизни. Я уверен, что рано или поздно получу от него известие. Но пока что меня шантажируют.

– Снова? – спросил я.

Он вынул руки из-под пледа, держа в них желтый конверт.

– Пока Расти был здесь, я мог лишь сочувствовать любому, кто попытался бы шантажировать меня. За несколько месяцев до его прибытия, примерно десять месяцев назад, я выплатил одному типу по имени Джо Броуди пять тысяч долларов за то, чтобы он оставил в покое мою младшую дочь, Кармен.

– О! – вырвалось у меня.

Он пошевелил редкими белыми бровями.

– Что вы хотели этим сказать?

– Ничего, – ответил я.

С минуту он присматривался ко мне, наморщив лоб, затем сказал:

– Возьмите этот конверт и осмотрите его. И налейте себе брэнди.

Я взял конверт с его колен и вернулся на место. Вытер руки и осмотрел письмо снаружи. Конверт был адресован генералу Гаю Стернвуду, 3765, Альта Бри Кресчент, Вест-Голливуд, Калифорния. Адрес написан чернилами, косыми печатными буквами. Конверт был разрезан. Я достал из него желтую визитку и три клочка жесткой бумаги. На тонкой карточке из отличной бумаги сверху золотом было оттиснуто: Артур Гвинн Гейгер. Адрес не указывался. Внизу, в левом углу, маленькими буквами набрано: «Редкие книги и роскошные издания». Я повернул карточку другой стороной. На ней косыми печатными буквами было написано: «Сэр, несмотря на то, что прилагаемые расписки по закону не могут быть обжалованы, поскольку представляют собой долговые обязательства в азартных играх, мне кажется, что вы все же предпочли бы их выкупить. С уважением А.Г.Гейгер».

Я стал изучать три клочка жесткой белой бумаги. Это были написанные чернилами векселя, на которых стояли даты предыдущего месяца. Содержание их было следующим: «Предъявителю сего, Артуру Гвину Гейгеру или же его уполномоченному, я обязуюсь выплатить по их требованию 1000 (тысячу) долларов без процентов. Деньги получила. Кармен Стернвурд».

Текст был написан неразборчивыми каракулями со множеством выкрутасов и кружочками вместо точек.

Я сделал себе еще один коктейль, отпил глоток и отложил в сторону вещественное доказательство.

– И какой же вывод вы из этого делаете? – спросил генерал.

– Пока никакого. Кто такой Артур Гвинн Гейгер?

– Не имею ни малейшего понятия.

– А что по этому поводу вам сказала Кармен?

– Я не спрашивал ее. И не собираюсь. Если бы я это сделал, она, вероятно, начала бы сосать большой палец и состроила бы боязливую гримаску. – Я видел ее в холле, – сказал я. – Действительно, она повела себя именно так. А потом попыталась усесться ко мне на колени.

Выражение лица генерала не изменилось ни на иоту. Его скрещенные руки спокойно лежали на одеяле, а жара, заставлявшая меня чувствовать себя как курица на рожне, совершенно не действовала на него.

– Я должен соблюдать вежливость или могу быть совершенно искренним?

– Мне не кажется, что вы страдаете излишней стеснительностью, мистер Марлоу.

– Как вам кажется, генерал, ваши дочери развлекаются вместе?

– Не думаю. Я считаю, что они идут своими, весьма различными путями к гибели. Вивиан испорченная, утонченная, умная и почти бессердечная. Кармен наоборот ребенок, любящий обрывать мухам лапки. Ни одна из них не наделена чувством моральной ответственности в большей степени, чем кошка. Впрочем, я тоже нет. Ни один из Стернвудов никогда не обладал им. Спрашивайте дальше.

– Думаю, их заботливо воспитывали. Мне кажется, они знают, что делают.

– Вивиан посещала хорошие снобистские школы и университет. Кармен ходила в полудюжину школ со все меньшими и меньшими требованиями, пока, наконец, не закончила образование в точке, с которой начала. Предполагаю, что они обладали и все еще обладают всеми известными пороками. Если в устах отца это звучит несколько зловеще, мистер Марлоу, то, пожалуй, потому, что мой собственный образ жизни всегда был далек от любого рода викторианского ханжества. – Он прислонился головой к спинке кресла и прикрыл глаза, потом внезапно открыл их. – Не стоит добавлять, что мужчина, который на пятьдесят четвертом году жизни впервые испытал радость отцовства, заслужил все, что его постигло.