Рэймонд Чандлер: Человек, который любил собак

Что делал Дункан, я не видел. Через секунду я это узнал. Пуля, которая не могла влететь через дверь, пробила наискосок подбородок Дианы. Она снова упала на пол и больше уже не поднималась.

Другая пуля, которая не могла влететь через дверь, приподняла мою шляпу. Я покатился по полу и заорал на Дункана. Дуло его пистолета, следуя за мной, медленно описывало дугу. Изо рта его вырывалось звериное рычание. Я снова заорал.

Вдруг четыре круглых красных пятна прочертили на белом халате санитарки косую линию на уровне груди. Они успели расползтись даже за то очень короткое время, пока Дункан падал.

Где-то завыла сирена. Это была моя, родная сирена, и она выла все громче и громче.

Автомат умолк, и в дверь стали бить ногами. Она трещала, но пока держалась на замке. Я всадил в нее еще пару пуль, стараясь попадать подальше от замка.

Сирена стала громче. Сейнту пора было уходить. Я услышал его бегом удалявшиеся по холлу шаги. Хлопнула дверь. За домом, на аллее взревел стартер автомобиля. Шум отъезжающей машины затихал по мере того, как приближающийся вой сирены достигал хрипло-визгливого крещендо. Я склонился над женщиной. На лице и волосах ее была кровь, спереди на пиджаке большие мокрые пятна. Я коснулся ее лица. Она, с трудом поднимая тяжелые веки, медленно открыла глаза.

– Джерри... – прошептала она.

– Убит, – невесело соврал я. – Где Изабель Снейр, Диана?

Глаза закрылись. На ресницах заблестели слезы, слезы умирающей.

– Где Изабель Снейр, Диана? – голос мой звучал умоляюще. – Будь добра, скажи мне. Я не легавый, я ее друг. Скажи мне, Диана.

Я вложил в свой голос всю нежность и тоску, какие только у меня еще оставались в запасе.

Глаза ее полуоткрылись. Снова шепот:

– Джерри...

Шепот стих, и глаза закрылись снова. Затем губы еще раз шевельнулись и выдохнули слово, звучавшее как что-то вроде «Монти».

Это было все. Она умерла.

Я медленно встал и стал слушать вой сирен.

Дело шло к вечеру. В высоком здании через улицу кое-где уже зажигались огни. Всю вторую половину дня я провел у Фулвайдера в управлении. Двадцать раз я пересказывал свою историю. Все, что я счел уместным рассказать, было от слова до слова чистой правдой.

Взад-вперед носились полицейские, эксперты по баллистике и отпечаткам, регистраторы, репортеры, полдюжины городских должностных лиц и даже один корреспондент Ассошиэйтед Пресс. Корреспонденту не понравилось официальное заявление для печати, и он так и сказал.

Толстый шеф был потен и недоверчив. Его пиджак висел на стуле, рубашка под мышками почернела, а короткие красные волосы закурчавились, как от химической завивки. Он не знал, что я знаю, а чего нет, и из-за этого не решался мной командовать. Все, что он мог, – это по очереди то орать на меня, то, хныча, жаловаться мне, стараясь в промежутках между всем этим меня напоить.

Я потихоньку напивался, и мне это нравилось.

– Ну не может же быть, чтобы никто вообще ничего не сказал! – в сотый раз набрасывался он на меня.

Я опять выпил, и с самым глупым видом отрицательно помахал рукой.

– Ни слова, шеф, – сказал я, таращась на него, как сова. – Ни словечка. Вы же знаете, я такой парень, я бы вам сказал. Они слишком внезапно умирали.

Он обхватил голову и сжал ее.

– Чертовски странно, – криво усмехнулся он. – Четверо убитых на полу, а вы даже не поцарапаны:

– Просто я один сообразил, что для здоровья будет лучше лечь на пол до того, как в меня попали, – скромно объяснил я.

Он ухватил себя за правое ухо и потянул.

– Вы пробыли у нас три дня, – вздохнул он. – За эти три дня у нас произошло больше преступлений, чем за три года до вашего приезда. Это бесчеловечно. Мне кажется, что я брежу.

– Я не виноват, шеф, – пробормотал я. – Я приехал разыскивать девушку. Я и теперь ее ищу. Не я велел Сейнту с сестрой скрываться в вашем городе. Когда я наткнулся на них, я тут же дал вам знать, а ваши собственные ребята не дали. Я не палил в доктора Сандстрэнда прежде, чем он успел что-нибудь рассказать. Я до сих пор не имею понятия, зачем туда сунули эту фальшивую санитарку.

– Я тоже, – прохныкал Фулвайдер. – Но ваши чертовы пушки насквозь продырявили и меня с моей службой. У меня теперь столько шансов вылететь, что лучше, наверное, сразу плюнуть на все и заняться рыбалкой.

Я опрокинул еще стаканчик и весело икнул.

– Не говорите так, шеф, – умоляюще сказал я. – Вам однажды уже удалось навести порядок в этом городе, и вы наведете его опять. Считайте, что это было просто не очень удачное приземление и вас здорово тряхануло.