Кирилл Казанцев - Бункер разбитых сердец

Под этот шум и тарарам Самохваленко улучил момент и решил одним днем туда и обратно немедленно посетить свое село. Это займет не более четырех часов, но вполне на это время можно создать вид своей бурной деятельности в городе. Сейчас его никто до точности минут проверять не станет, и он рискнет. Необходимо предупредить Анну, чтобы она… А что она? Ушла бы жить в глухой лес? Уехала бы за границу? Отсиделась бы в погребе? Он не знал, что ей предложить разумного. Ну… ну, хотя бы то, что ее отец должен немедленно избавиться от своего охотничьего ружья. Из-за него могут поставить к стенке всех домочадцев, не разбираясь.

Времени навестить собственную семью у него не было, да за них он и не беспокоился, и прямиком направился к дому Сутуловых, постоянно оглядываясь по сторонам, готовый немедленно ретироваться. Его и самого, пока сюда ехал в переполненном вагоне, дважды проверял патруль на наличие документов, даже не доверяя форме чекиста. Да, он действительно сейчас сильно рисковал. Но желание видеть Анну было выше этого. «Небось, обойдется, – взволнованно думал Аркадий, ускоряя шаг. – Только бы она опять не шастала где-нибудь под березами в поисках своих дурацких грибов». С другими же членами ее семьи он разговаривать не собирался. До них ему нет никакого дела.

По-хозяйски открыв калитку, Самохваленко решительно зашагал по тропинке к дому Сутуловых, но тут же увидел Анну. Она стояла возле беседки и поправляла лозы дикого винограда, которыми та была густо оплетена. Анна тоже его заметила. Но на этот раз на ее лице не появилось и намека на улыбку. Наоборот, ее взгляд помрачнел, черты лица сделались жесткими и колючими. Она молча наблюдала за его приближением.

– Здравствуй, Аня, – почти робко поприветствовал ее Аркадий, не ожидавший такого неласкового приема. Анна лишь сдержанно кивнула головой и, словно больше не замечая его присутствия, вновь погрузилась в свое занятие. – А чего это ты такая невеселая? Случилось чего?

Анна лишь слегка качнула головой, дернула плечиком и наклонилась за очередной лозой, что стелилась по земле, чтобы вплести ее в общую картину. Что означал этот жест, Самохваленко не понял. Все это его начинало раздражать. Он, как дурак, рискуя шкурой, примчался к ней, чтобы предупредить об опасности, а она даже в сторону его не смотрит. С момента их последней встречи прошло не больше трех недель, а такая перемена. То прыгала возле него, угощая чаем, страстно отдавалась в лесу, смотрела влюбленным взглядом, а теперь вдруг такая неприступная, даже злая. Что могло произойти за это время? Но разгадывать какие-то там ребусы у него не было времени, и он, бесцеремонно схватив Анну за запястье, рывком затащил в тенистую беседку. Она лишь тихо ахнула от неожиданности и плюхнулась на деревянную лавку, слегка ударившись локтем о край стола.

– Слушай, Анюта! – приглушенно, но горячо заговорил Самохваленко, нависая над ней. – Ты мне тут загадки не задавай своим поведением! Я вообще-то по делу пришел. Предупредить. Знаешь, что в Петрограде случилось на прошлой неделе?!

Анна захлопала глазами, глядя на него снизу вверх и потирая ушибленный локоть, но продолжала хранить молчание.

– Ага, стало быть, не знаешь. Так вот, было совершено покушение на самого Ленина! К тому же убили Урицкого. И теперь таким, как ты и твоя семья, нужно быть готовыми к тому, что к вам вот-вот нагрянут здешние власти. Будут трясти так, что только и мечтай живым остаться. Я вот сейчас голову свою подставляю под топор, а ты мне тут настроеньице свое показываешь. Лучше бы спасибо сказала!

Теперь настроение Анны резко поменялось. В ее глазах уже не было презрения. Только страх. Страх и ожидание помощи.

– А что… Аркаша, скажи, что делать? – прошептала она, прижимая ладонь к груди. – Господи, что с нами будет?

Ему понравилось, что он снова стал хозяином положения, и решил еще больше постращать эту своенравную барыньку, прибавляя себе, как ему казалось, весу.

– У нас теперича ничем не ограниченные полномочия, – пламенно продолжил Самохваленко. – Феликс Эдмундович даже ругает нас за то, что мало мы вас расстреливаем и выселяем на принудительные работы! Вот придет сюда какой-нибудь простой красноармеец, не понравится ему что-нибудь, а он возьми да постреляй вас тут всех. И ничего ему за то не будет, окромя благодарности. Чуешь? Теперича даже в рабочих массах не подавляют инициативу резать всех буржуев и контрреволюционеров. Вы – вне закона. Чего хотят, то с вами и сделают. И никто не глянет на то, что твой папаша учительствует тут на селе за ради нищих ребятишек. Наоборот, уверен, ему запретят это делать, как элементу неблагонадежному. В городе уже много таких поснимали да отправили по этапу, – продолжал пугать Анну Самохваленко, но, заметив, что ее глаза наполнились слезами, вдруг сразу почувствовал к ней жалость и замолчал. Даже отвернулся. Стыдно стало.