Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие

– Спасибо ему, великое спасибо ему. – Я снова обнял Ксению.

Я увидел, как к нам приближается Климов. У него было смущенное выражение лица.

– Извините, но я должен переговорить и с вами Ксения Леонидовна, и с вами Владислав Сергеевич, – сказал он.

Я отрицательно мотнул головой.

– Не сейчас, завтра мы расскажем абсолютно все. А сейчас мы хотели бы уехать отсюда. – Я посмотрел на Ксению, она согласна кивнула головой.

На лице Климова выражение смущения заменило выражение нерешительности.

– Хорошо, я дам вам машину.

К нам подкатил милицейский «Москвич». Я отворил дверцу, пропустил в салон Ксению, затем сел сам. Место на переднем сиденье занял Анатолий. И только сейчас я почувствовал, как я устал.

Я попросил водителя– сержанта остановить машину у памятника «Победы».

– Вы можете быть свободными, дальше мы пойдем пешком. – Машина уехала, и мы остались одни в пустом ночном городе. Анатолий тактично отошел в сторону.

– Отсюда начался мой путь в дом Григора, – сказал я. – А ведь теперь не опасно ходить по городу, мы победили их. И при этом остались живы. Даже не верится. – Я обнял Ксению, попытался поцеловать, но она неожиданно отстранилась.

– Владик, мы должны поговорить.

– Должны, – согласился я. – Я хочу сказать, что люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – как-то глухо произнесла Ксения.

– В чем же тогда дело, коли мы так единодушны.

– Я хочу, чтобы то, что произошло между нами там, в подвале, осталось бы навсегда нашей тайной. Этого больше не повторится.

– Почему? – растерянно спросил я.

– Разве ты забыл, что я невеста Андрея.

– Нет, но я думал…

– Ничего не изменилось, я выйду за него замуж.

– Но послушай… – Я вдруг почувствовал, что у меня не хватает слов, чтобы попытаться убедить ее изменить решение.

– Ты должен понять, после всех смертей я не могу иначе. Если я не выйду за него замуж, однажды он наложит на себя руки.

– Но так накладываешь на себя руки ты.

– Это не так. Давай не будем больше об этом говорить. Ты не все знаешь обо мне, я никогда не меняю своих решений. Недаром Борис, то есть Воскресенский, много раз повторял мне, что я самая упрямая женщина в мире. Я хочу тебя поцеловать, в последний раз.

Ксения прижалась ко мне, и я ощутил на своей щеке пролившуюся влагу из ее глаз.

– Все, иди, я одна доберусь домой, здесь недалеко.

– Ксения, постой, я… – Но мой глас замер на полуслове, так как каблучки Ксении уже быстро цокали по мостовой, удаляя ее все дальше от меня.

Я смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла за поворотом. Несколько минут я стоял неподвижно. Я чувствовал внутри себя только одну пустоту.

Внезапно кто-то мягко тронул меня за плечо; я обернулся и увидел Анатолия.

– Ну вот, Толя мы победили, а радости нет никакой.

– Чему же радоваться, Влад, погибло столько людей. В этом мире нет преступников, а есть только заблудшие души, – грустно проговорил он. – А заблудшие души надо лечить. Душа бессмертна, а если это темная душа ее надо лечить особенно сильно, иначе зло, заключенное в ней, снова вернется на землю. Пока мы не победим зло здесь на земле, в самих себе, мы никогда не избавимся от преступников. А значит, и там тоже, – показал Анатолий наверх, – будет царить зло, которое мы туда посылаем.

– Но как лечат души?

– Разве тебе это неизвестно, только любовью.

– А если любовь ушла? Ушла к другому?

– Любовь никогда не уходит, она только приходит, если это любовь настоящая.

Я взглянул на него, потом задрал голову вверх, посмотрел на небо. Где-то нам витают чистые души Алексея, Олега и многих других людей, которых сгубил этот погрязший во зле мир.

Небо начало светлеть, первые голубые полоски пролегли по его темному своду. Я вдруг подумал о том, что как все же хорошо, что лучшие не всегда умирают, иногда они остаются в живых. Я взглянул на Толю, положил руку ему на плечо.

– Приходи завтра ко мне в мэрию, обсудим вопрос о восстановление твоего монастыря. Самое время этим заняться. А сейчас чертовски хочется спать, у меня выдалась бессонная ночь. Да и Павел, наверное, заждался. Тебя ждет жена. Значит, до завтра.

– Да завтра, Влад.