Алекс Фишер - Сменяя маски

— Думаю, нам можно выйти, — сказала я, отстраняясь.

«Я не ответила на поцелуй самых вкусных губ в моей жизни», — осознала я.

— Зачем ты со мной так?

— Зачем я как? — спросила я. — Я тебе не нужна, и не строй тут из себя обиженного и обделенного.

— Тшшш, — он коснулся указательным пальцем моих губ.

Я млела от его прикосновений.

— Не трогай меня, — сказала я уже шепотом.

— Это сложно сделать, учитывая наше с тобой местонахождение, — ответил Крис. — И твое короткое платье. И такой соблазнительный разрез, — он выдержал паузу. — Почему ты снова держишь дистанцию?

Я хмыкнула.

— Моя подруга сказала однажды замечательную фразу: я хочу быть выбором, а не вариантом. Вот я тоже хочу быть выбором.

— Так не бывает.

— Вот когда ты полюбишь, ты сам с собой не согласишься.

Пришла очередь Криса ухмыляться:

— Ты можешь стать выбором чуть позже, — сказал он. — Любовь приходит не сразу. По сути нам все равно, с кем быть. Главное, чтобы тебе было хорошо с этим человеком. Во всех смыслах.

Я очень внимательно посмотрела на Криса:

— Я тебя знаю?

— А ты считала, что я машина для секса?

— Э-э-э. Вообще-то, да, — ухмыльнулась я.

— Пойдем отсюда, — он открыл дверь, и мы, стараясь не шуметь, вышли в коридор.

— Как ты выйдешь? — спросила я.

— Вместе со всеми. Золотой дворец не позволит осматривать всех и каждого на выходе под полицейским кордоном. Им дорога репутация. Поэтому если Альмов хочет поймать нас, то у него осталось, — Крис посмотрел на часы, — тридцать минут.

Курьер мог быть еще на необходимом мне месте.

— Тогда мне тоже пора, — и я кинулась к черному входу, оставив Кристофера в полном замешательстве.

Остановившись у двери, я прислушалась. Голоса были слышны очень далеко и непостоянно. Я слушала минут пять, но в любом случае оперативники, которых Альмов расположил у черного входа, увидели бы, что из филармонии кто-то выходит и, скорее всего, перехватили моего курьера. Чего-то ждущий в нестандартном месте человек способен вызвать подозрения в считаные секунды.

Я повернулась затылком к стене и устало закрыла глаза, — плана на этот случай у меня не было.

— Ты не сможешь выйти в этом платье, — подтвердил мои догадки Крис, говоря вполголоса. — Оно слишком заметно.

— А то я не знаю, — ответила я. — Именно несколько минут назад за этой дверью и было мое спасение.

— Кто бы там ни был, его уже перехватили.

— Есть идеи, Эйнштейн? — я с вызовом посмотрела на Криса.

— Не стоять здесь для начала. А вообще, было бы неплохо разделиться.

— Для тебя. Я же слишком привлекаю внимание. И ни в коем случае не смей волноваться за меня. Я же в любом случае что-нибудь придумаю.

— Успокойся. Безвыходных ситуаций не бывает. Когда закончишь, приходи в отель «Савой». Лиденгассе, 12, номер 39, — он протянул мне визитку отеля. — Жду тебя там около двенадцати. И только попробуй не прийти, — и он ушел неизвестном мне направлении.

— Да, и немногим раньше он говорил мне, что ему не все равно, — провожая его взглядом, пробормотала я.

Согласно плану я должна была пойти в туалет с новыми вещами, переодеться, перекрасить волосы в родной, темный цвет и выйти вместе со всеми. Но так как с курьером пересечься не удалось, я просто пошла в туалет, надеясь что-то придумать по дороге, прислушиваясь к звукам музыки, доносящимся из-за толщи стены. Заняв свободную кабинку, я закрыла дверь и начала думать, но в голову ничего не приходило.

Через какое-то время, — из камерного зала уже раздавались аплодисменты, — я отчаялась выйти на улицу. Альмов устроит обыск во всех уголках этого здания после того, как филармония опустеет. И тогда я сполна познаю его гнев.

Дверь туалета открылась.

Мое сердце пропустило удар, и я замерла.

Неужели началось?

Неторопливые шаги, раздавшиеся в помещении, заставили меня затаить дыхание. Послышался шелест ткани по полу. Он меня насторожил, потому что у следователя или его группы не было длинных фалд брюк. Я пригнулась, чтобы заглянуть под дверь и убедиться, верна ли моя догадка.

Действительно, это был шелест рясы одной из монахинь, которых я видела, входя в филармонию.

Идея созрела в моей голове в ту же секунду. Но совесть не позволяла напасть на служителя церкви. Во мне еще оставалось что-то святое. Просить о том, чтобы она отдала мне свою рясу, я не могла, — это выглядело глупо и заняло бы много времени. А действовать мне нужно было быстро, пока туалет не заполнили слушательницы концерта. И я тихо сняла туфли.