Картер Браун: Блондинка в беде

Минут через тридцать я остановился у заправочной станции, возле которой в день смерти остановился Род Блейн, и купил немного бензина. Затем я поехал по дороге к каньону — к тому роковому повороту направо. Я не спешил. С одной стороны дороги тянулась неповрежденная линия ограждения. За ограждением был крутой, почти перпендикулярный спуск в каньон. Я смотрел, не было ли съезда на другую дорогу где-нибудь с другой стороны, но, доехав до поворота, где произошла авария, ничего не обнаружил.

Поворот, на котором произошла катастрофа, был очень крутым, на сто восемьдесят градусов, и опасным для жизни. Поэтому я продолжил двигаться по этой дороге, делающей крутой поворот направо, до тех пор, пока не нашел место, где можно был сделать поворот безопасно. Здесь дорога после крутого поворота снова выпрямлялась, и начинался крутой подъем длиной примерно четыреста метров. За этим подъемом дорога снова выравнивалась и становилась горизонтальной. Не доезжая метров пятидесяти до этого места, я заметил отходящую от шоссе грунтовую дорогу и свернул на нее.

Остановив машину, я вышел и закурил сигарету. Я испытывал досаду, так как моя излюбленная версия о несчастном случае с Блейном полностью зависела от того, есть ли поворот с шоссе на другую дорогу на этом пятимильном участке — между заправочной станцией и крутым поворотом дороги направо. “Черт возьми! — подумал я. — Если не подтвердилась одна версия, всегда можно придумать другую!” Я подал машину назад и снова остановился у развилки, чтобы проверить, какое было движение по той дороге, проходившей у каньона. В одном направлении дорога была закрыта для движения, поэтому я повернул голову, чтобы посмотреть на машины, шедшие в противоположном направлении, и стал смотреть на дорогу, спускающуюся по крутому склону к тому крутому правому повороту. Я несколько минут сидел и смотрел главным образом на защитное белое ограждение на другой стороне дороги у этого поворота, и тут мне на ум пришла совершенно новая версия.

Было около девяти вечера, когда я, хромая, вошел к себе в дом, неся чемоданчик и картонную коробку Джерри Ласло. Я оставил эти вещи в гостиной, а сам с мрачным видом проковылял дальше, пока не спустился на пять ступенек. Спальня была в идеальном порядке, но в ней никого не было. Около кровати лежала записка, написанная крупным размашистым женским почерком:

"Рик, долг зовет меня, поэтому я вынуждена была надеть свое черное кружевное нижнее белье и пойти домой. Суровый отец настаивает, чтобы вся семья присутствовала сегодня вечером на торжественном обеде. Почему ты не позвонил мне перед тем, как уехал сегодня из дома утром? И не разбудил меня до трех часов дня! Если ты хочешь, чтобы я пришла сегодня вечером снова, оставь ключ под ковриком перед дверью. Если нет, то не оставляй ключ и я ненавижу тебя!!! Если ты хочешь, чтобы я пришла, я люблю тебя, Юджиния.

Острый приступ боли в области солнечного сплетения напомнил мне, что несколько рюмок джина были бы единственным удовольствием, которое я мог бы позволить себе сегодня вечером, если бы Юджиния осталась.

Я вернулся в гостиную и поинтересовался багажом Джерри Ласло. Картонная коробка была набита косметикой, туалетными принадлежностями, щетками, нижним бельем, чулками, другими ненужными старыми вещами.

Алюминиевый чемоданчик был закрыт, и я, чтобы открыть его, воспользовался отверткой. В нем была одежда, а на дне лежали дешевенький альбом и бумажник. Вначале я открыл бумажник и увидел небольшую пачку визитных карточек. Они принадлежали деловым людям — фотографам или агентам по набору манекенщиц. Там же был двухдолларовый банкнот и поблекшая, очень помятая фотография парочки средних лет, сидящей на крыльце обшитого досками дома. По-видимому, это были ее родители. Последним предметом в ее бумажнике была короткая записка от некоего Макси, который благодарил ее за последний уик-энд, вызвавший у него такой восторг. В записке также говорилось, что в следующий раз, когда он навестит маленький старый Фриско, обязательно зайдет к ней, будьте уверены. Записка была написана три года назад. Альбом представлял гораздо больший интерес. Когда Джерри Ласло было примерно восемнадцать лет, она выглядела свежей и очень красивой девушкой с хорошей фигурой и работала манекенщицей в магазине дешевого платья. В середине альбома была ее фотография, снятая, когда, по моему мнению, ей было около двадцати двух лет. В это время она сфотографировалась уже в качестве модели в полуголом виде для журналов, предназначенных только для мужчин. Ее позы стали привлекательными, профессионально соблазнительными, но лицо выглядело усталым. Я переворачивал эти листы с многочисленными фотографиями один за другим, пока на последних нескольких страницах не увидел неожиданных изменений.