Картер Браун - Парень с навязчивой идеей

— Конечно, можете довериться мне. Я самая надежная болтунья во всей студии! — с негодованием воскликнула брюнетка. Она была возмущена.

— Тогда передайте ему следующее: я рассказал вам, что Ивен Каррен мой клиент и он ужасно боится, что его попытаются убить во время съемок этого фильма.

— Вы меня разыгрываете, — изумилась Салли.

— Это правда. У меня есть список возможных убийц, — невозмутимо заявил я. — Розмари Джоунз — девушка, которая живет с ним, Эд Дурант, Мэнни, конечно, его помнит, и... — Вдруг до меня дошло, что это очень уж короткий список. — Эверил Доркас.

Глаза Салли расширились, рот открылся, и несколько минут она, совершенно обалдев от моих слов, тупо глядела на меня. Я воспользовался этим временем и заказал в качестве сердечных капель еще один бурбон со льдом.

— Очаровательно. — Она сделала наконец глубокий вдох, аппетитные шары ее грудей вызывающе подпрыгнули. — Это все, что мне нужно сделать? Потом рассказать об этом?

— Потом расскажете мне, как он отреагировал, — добавил я.

— Мне вам позвонить? — уточнила брюнетка.

— Я подумал, что мы могли бы сегодня вместе поужинать.

— У вас дома? — заинтересованно спросила она.

— Бездельничая возле бассейна, — мечтательно протянул я, — попивая прохладительные напитки...

— За двумя зайцами!.. — разочарованно огрызнулась она.

— Отведаем всего, на что способна ваша фантазия, — продолжал я.

Такая перспектива ее немного остудила.

— Вы хотите сказать, что я буду готовить ужин?

— Думаю, это один из хороших способов заслужить приглашение, — подчеркнул я.

— А есть ли другие способы? — заколебалась брюнетка.

— О, мне нужно немного поразмыслить над этим, — пожал плечами я.

— Когда и где? — отбросив сомнения, решительно спросила Салли.

— Примерно в семь, — ответил я и дал ей адрес.

— За тобой бифштексы, а обо всем остальном позабочусь я, — пообещала девушка.

— Захвати с собой купальный костюм, — подсказал я. — Если, конечно, ты пользуешься им. Что касается меня, то мне все равно.

Она засмеялась:

— Тогда не стану тебя смущать. Я просто приеду так, как есть.

Было около четырех часов пополудни. Портье в отеле “Беверли-Хиллз” проверил, свободен ли мой домашний телефон, и сказал, что я могу подняться в номер люкс. Горничная открыла дверь, и мне показалось, что сейчас я утону в море цветов.

— Рик, миленький!

Светловолосая фурия рванулась сквозь цветы, оттолкнула остолбеневшую горничную и кинулась мне на шею. Обхватив ее руками, она преданно вцепилась зубами в мою нижнюю губу. Нестерпимая боль длилась несколько секунд, затем леди отпустила меня и мило улыбнулась:

— Дорогой Рик! Прошла целая вечность! Эверил Доркас принадлежала к тому типу женщин, для которых западный кинематограф стал единственным миром. Она постоянно твердила об этом, хотя, родившись в штате Огайо, происходила из английской знати и питала пристрастие к кульминационным сценическим монологам, которые произносила с британским акцентом. Никто и никогда не знал ее истинного возраста. Сама она утверждала, что ей двадцать семь лет. Однако, скорее всего, это был стаж ее театральной деятельности, если она начала сниматься с шести лет. Черт с ним, с ее возрастом. Главное, что до сих пор она выглядела потрясающе.

Длинные пряди белокурых волос, как всегда, находились в лирическом беспорядке. Собранные на макушке в слабый узел, они подчеркивали тонкие, классические контуры ее лица. Яркие темно-синие глаза таинственно светились, а большой рот растянулся в широкой, распутной улыбке. На ней была мужская рубашка, под которой соблазнительно проступала маленькая упругая грудь. Узкие джинсы подчеркивали крутизну ее бедер. Когда Эверил повернулась спиной, я заметил, что попка, та особенная часть ее тела, от которой кровь начинала бешено стучать в моих висках, совсем не изменилась. Под тугим голубым лифчиком ее роскошные яблоки были прекрасны и, как всегда, трепетны. Думая о них, я всегда испытывал неизъяснимое волнение. Вот и сейчас почувствовал, как пересохло у меня во рту...

— Я рада, что ты потихоньку укрощаешь свой пыл, Рик, — бросила она через плечо, — что можешь хоть на время сдержать свои природные инстинкты. Я помню Санта-Барбару. После того как я провела с тобой всего один знойный сеанс, я почти целую неделю не могла сесть. Тебе по вкусу скотство, дорогой. Иногда.

Горничная, поперхнувшись, издала какой-то слабый мяукающий звук, и Эверил вспомнила о ее присутствии.