Джеймс Чейз - Жизнь коротка

Рон вздохнул:

– Хорошо, Гарри. Пусть я не прав. Но будь осторожен. Не попади в переделку, а если попадешь, не будь дураком и не пытайся выпутаться в одиночку. Может, я сумею помочь.

– Не знаю, что с тобой сегодня, – раздраженно произнес Гарри, взбивая подушку. – Делаешь проблему на пустом месте. Я собираюсь спать. Спокойной ночи.

Но он еще долго не мог заснуть. Голова у него шла кругом. Он пожалел, что рассказал Рону о Клэр. Можно было догадаться, что Рон сорвет на ней свою злость. Рон наговорил уйму ерунды. У Клэр не было с Шейлой ничего общего. Клэр – самая восхитительная, самая чудесная, самая привлекательная девушка в мире. Плохо, что у нее так много денег. Если он хочет часто видеться с ней – а он решил, что хочет этого, – тогда ему нужно зарабатывать больше. Он работает на Муни вот уже три года. И теперь решил, что попросит увеличить ему заработок – на десять шиллингов в неделю. Это, конечно, не слишком поможет, если он собирается встречаться с Клэр регулярно. Нынче десять шиллингов – это почти ничего. Придется найти какой-нибудь другой заработок, если только он не воспользуется сбережениями. В конце концов, всегда можно взять фунт-другой из скопленных денег. С этой утешительной мыслью Гарри заснул.

Альф Муни однажды услышал, что какая-то девушка сравнила его с Адольфом Менжу, и запомнил это на всю жизнь. Он был такого же небольшого роста, с печальным лицом, тяжелыми мешками под глазами, обвисшими усами и острым подбородком.

Подчеркивая сходство, Муни носил мягкую фетровую шляпу с широкими полями, сдвигая ее на затылок, и вручную расписанный американский галстук, который свободно повязывал под расстегнутым воротом рубашки. Находясь в ателье, он редко носил пиджак и расхаживал в расстегнутом жилете, который не распахивался благодаря цепочке от часов. Потухшая сигара в уголке рта, порой вызывавшая дурноту, завершала его американский образ, который не мог обмануть никого, за исключением самого Муни.

Вот уже сорок лет Муни пытался разбогатеть, но всякий раз терпел неудачу. Он перепробовал множество способов. Был букмекером, моряком, торговым агентом, водителем такси, продавцом торговых площадей, управляющим одним из магазинов Вулворта. Он зарабатывал деньги и терял их, снова зарабатывал и снова терял. В один год дела шли в гору, на следующий под гору. То он разъезжал на подержанном американском автомобиле, то довольствовался автобусами. Удача никогда долго ему не сопутствовала. Он либо был при деньгах, либо вовсе без денег. Казалось, для него не существовало счастливой золотой середины.

В данный момент дела Муни вновь пошли на спад. Три года назад он выиграл пятьсот фунтов на футбольном тотализаторе и открыл фотоателье в надежде, что если работать будет кто-то другой, то удача наконец повернется к нему лицом. Муни нанял троих молодых людей (одним из которых оказался Гарри), чтобы те фотографировали прохожих на улицах, и девушку, Дорис Роджерс, – она проявляла пленки, печатала фотографии и общалась с клиентами. Свое участие в предприятии Муни ограничил тем, что постоянно торчал в дверях: ему казалось, что таким образом он задает делу тон. Бизнес продержался три года. Это было рекордом для Муни, но теперь перед ним вновь замаячила перспектива банкротства, и он стал размышлять, какой следующий шаг необходимо предпринять.

Так что, когда Гарри попросил поднять ему зарплату на десять шиллингов, Муни только развалился в кресле и горько усмехнулся.

– Побойся Бога, юноша, – произнес он, отмахиваясь от Гарри потухшей сигарой. – Это невозможно. Дела идут так паршиво, что скоро мне придется прикрыть лавочку. Посмотри на ту пачку, которую ты принес вчера. Сколько, по-твоему, желающих пришли купить фотографии? И дюжины не набралось! Я тебе вот что скажу, Гарри. Накрылось это дело. Слишком большая конкуренция. Да и денег у народа мало. Людям не наскрести полдоллара, чтобы заплатить за фотографию.

Гарри хорошо относился к Муни. За все время их совместной работы Муни ни разу не взял назад слова и не соврал. И теперь дело было не в том, что Муни не хотел повышать зарплату. Новости встревожили Гарри. Если Муни закроет ателье, Гарри потеряет работу и шесть фунтов в неделю. Подобная перспектива испугала его.

– Так что вы собираетесь предпринять, мистер Муни? – спросил он, присаживаясь на край письменного стола. – Сколько вы думаете еще продержаться?

– Что мне в тебе нравится, Гарри, – произнес Муни, – ты не эгоист. С тобой можно разговаривать, а с этими сопляками – нет. Они думают только о собственной выгоде. Ну так вот, юноша, как насчет того, чтобы вложить в бизнес немного денег? Я уже заводил этот разговор, но, если ты хочешь сохранить работу, самое время что-то предпринять. У тебя от природы все задатки хорошего фотографа. Ты понимаешь в этом деле. Если организуем портретную студию, то сорвем куш. Уверен на все сто. От уличных снимков никакого проку. Это новшество, без которого можно запросто обойтись. Но хороший портрет – совсем другое дело. Мы могли бы извлечь огромную выгоду, если только ты поумнеешь и войдешь в долю. Теперь подумай: я намереваюсь дать тебе пятьдесят процентов от выручки и пять процентов со сбережений. Как тебе это? По-моему, вполне справедливо. Мы избавимся от других дармоедов. Дорис пусть остается, но ей придется урезать зарплату. Сократим расходы до пятнадцати фунтов в неделю. Через месяц или около того ты уже будешь получать прибыль. Что скажешь?