Энтони Бруно - Плохие парни

Гиббонс посмотрел на часы.

– Скоро они уедут.

– Кто это тебе сказал?

– Уже почти пять. Тот, что в костюме, сидит в конторе, а конторским не платят сверхурочные.

Тоцци покачал головой.

– Еще один образцовый государственный служащий. Думаешь, они что-нибудь нашли?

– Сильно сомневаюсь. Они понимают, что это поджог, но доказать это им будет трудно. Если только факельщик не оказался полным идиотом и не разбросал повсюду канистры.

– Торторелла – мастер своего дела. Я видел, как он работает.

Гиббонс отхлебнул кофе.

– Ты вроде бы совершенно уверен в том, что это – дело рук Тортореллы.

– Я ни в чем не уверен. – Тоцци поскреб в затылке. – Единственное, в чем я уверен, так это в том, что видел, как Торторелла поджег точь-в-точь такой же склад в Эдисоне, а потом слышал, как они с Кинни договариваются о каком-то деле в Бронксе.

Тоцци выглядел разбитым.

– Ты хоть поспал? – осведомился Гиббонс.

Нынешнюю ночь они провели в доме у Лоррейн. Это предложил Гиббонс, сказав, что в сельской местности они окажутся в большей безопасности. Строго говоря, там было ничуть не безопасней, чем в любом другом месте, если не считать того, что там была Лоррейн, а после двух ночей, проведенных на щербатом полу прикованным к батарее наручниками, Гиббонсу нестерпимо хотелось побыть с ней. К тому же он хотел продемонстрировать ей, что ее двоюродный брат в полном порядке.

– Я хорошо выспался, – ответил Тоцци. – Я рад, что мы там побывали. Я хотел повидаться с ней перед тем, как... Одним словом, хорошо было повидаться с ней.

Гиббонс понимающе кивнул.

– Да. Хорошо.

Инспектор в спецодежде упаковал уже все ящики и влез в красный фургон. Инспектор в строгом костюме уже сидел за рулем. Они отъехали и на первом же перекрестке свернули направо. Едва они скрылись из виду, один из полицейских сел в патрульную машину и поехал по Джером-авеню в том же направлении, оставив своего напарника на месте происшествия. Только выйдя из машины и перейдя через дорогу, Гиббонс заметил, что оставшийся на месте полицейский был женщиной. Высокого роста, стройная, она в униформе не по размеру выглядела вблизи переодетым подростком. Какого черта департамент не может одеть своих сотрудниц как следует, подумал Гиббонс. Ничего удивительного в том, что преступники на таких с прибором кладут.

Гиббонс обогнал Тоцци и приблизился к полицейской.

– ФБР, – произнес он, показывая ей свое удостоверение. Тоцци стоял сзади с невозмутимым видом завзятого игрока в покер. – Нам надо осмотреть здание.

Рассматривая удостоверение, она случайно задела его рукой.

– Конечно. Давайте проходите.

– Вы здесь одна? – спросил Гиббонс.

Из-под козырька не было видно выражения ее глаз.

– Мой напарник поехал перекусить.

Солнце садилось над гетто. Начиналось время мелких уличных преступников. Ты хочешь сказать, что твой напарник поехал пропустить несколько кружек пива, подумал Гиббонс. Здесь, в Трущобах, проходила граница – граница между скверным и очень скверным. Он мог побиться об заклад, что ей стало спокойнее при их появлении.

Искоса посмотрев на нее, Гиббонс проследовал на развалины. Тоцци пошел за ним, не сказав женщине ни слова. На месте они расстались и начали рассматривать разные участки пожарища.

Гиббонсу попадались под ноги треснувшие кирпичи, сырые ковры, сплавившаяся пластмасса, промокшие картонные коробки, почерневшие остовы электронной техники. Судя по тому, как распространялся пожар, он мог бы назвать его естественным, но агенты ФБР мало что смыслят в поджогах. Поджогами всегда занимается местная полиция, если, конечно, речь идет не об уничтожении федерального имущества. Но он тем не менее старался вовсю. Как знать, может быть, ему повезет. Никогда ничего нельзя знать заранее.

– Здесь ни хрена нет, дружище. Как всегда.

Гиббонс поднял глаза. В куче мусора и золы рылась ватага чернокожих ребят, наверняка ища что-нибудь годное к употреблению. Они сердито распихивали все, что мешало им на пути.

– Дерьмо... Дерьмо... Дерьмо...

Парень с черной нейлоновой повязкой на лбу ругался каждый раз, когда, отпихнув кирпич, не находил под ним ничего.

– Хоть бы плейер какой-нибудь долбаный, – сказал щербатый подросток. – Мура сплошная.

И тут Гиббонс понял, что перед ним вовсе не подростки. Таких парней газеты называют «молодежью», а политики, не слишком заботящиеся о своем переизбрании, – «продуктами молодежной безработицы». Полицейские же кличут их «опасными вонючками».