Dari A.V. - Гаргулья и Лондон

После этих слов Калеб увидел, как ослепительный свет заслонил его спутницу, а когда рассеялся и глаза перестали болеть от солнечных зайчиков, перед ним уже была её настоящая сущность. Огромная фигура в золотой чешуе, в обтягивающих золотых доспехах, с высоким гребнем волос-перьев и крыльями с четырехметровым размахом. Она слегка пошевелилась, и он понял, что доспехи, хоть и из чистого золота, но мягкие и эластичные, словно кожа. Подул ветерок, и тончайшие золотые перья и волосы затрепетали. Лоб покрывала костяная пластина, переходящая и на нос. Этот элемент придавал лицу девушки сходство с настоящей птицей. Глаза миндалевидные, такой формы, будто этот плод поставили под углом 45 градусов. Глазные яблоки солнечно-жёлтого цвета, а зрачки словно расплавленное золото. Уши остались прежними. Рот тоже вполне человеческий, если не считать четырёх слегка выступающих клыков. И, конечно, внутреннее свечение. Это существо можно было сравнить только с обретшим плоть лучом света. Грозное и нежное, гигантское и невесомое одновременно. Калеб приблизился, не веря глазам, чтобы дотронутся до существа. Вблизи оказалось, что оно на целую голову выше инспектора. Рост превосходил два метра, а с такими мускулами оно могло легко одолеть любого соперника в гладиаторском бою. Однако по укладке волос, очертаниям фигуры было очевидно, что перед ним всё ещё женщина. Глаза ее сверкали невыносимо ярко. Те самые глаза, в которые он с нежностью смотрел в своем воображении половину предыдущей ночи.

–

Кто же ты?

–

Я из племени гаргулий. Существ, созданных из света и воды. Эксперимент эволюции. Жизнь в самом её воплощении, ничего лишнего.

Гару не закончила. По реакции Калеба она поняла, что путешествие в Политонироон откладывается ещё на день. Нельзя было винить обычного человека, что его сознание перестало справляться с потоком информации. Естественной защитной реакцией было отключиться, чем инспектор благоразумно воспользовался.

Очнувшись, он почувствовал холод на лбу и увидел вокруг себя круглый зал с колоннами вместо стен. Опять попал к Николасу. Тот отпустил шутку вроде того, что не надеялся на такое скорое возвращение пациента. И спросил, хватит ли у Калеба сил для встречи с той, кто уже дважды доставлял его в эту больницу.

–

Боюсь, общение с этой дамой плохо на вас влияет. Не смогу же я воскрешать вас после каждого свидания, – веселился доктор. Видимо, он олицетворял многотысячелетнюю привычку врачей шутить над болезнями и смертью.

Калеб не смутился его шуткой и выразил желание увидеться с Гару. Как ни велико было потрясение, но ему почему-то стало стыдно. Как будто он её предал, так отреагировав на её желание, наконец, открыться. Ему не терпелось попросить прощения. Но это не понадобилась. Гару забежала в зал взволнованная. Кинулась к кровати больного и сама начала извиняться за то, что нанесла ему такое потрясение, не дав оклематься после серьезной травмы. Забыла, что человеку не свойственно в корне менять своё мировоззрение по несколько раз в день. Её настоящий облик приводит в ужас даже воинов Ареса. Калеб пытался поймать активно жестикулирующие руки девушки (к счастью, снова ставшие маленькими, способными поместиться в его ладони).

–

Полагаю, сестру царицы Афродиполиса стоит называть принцессой, не иначе, – он поцеловал её руку и погладил по волосам. – Ваш облик не ужасен, он восхитителен. Вы слишком прекрасны, принцесса. Простите, что вёл себя чересчур панибратски.

Калеб лукавил. Он стал бояться свою новую знакомую, как в душе боялся Афродиту и Ареса. Пока она была для него соблазнительной красоткой, показать своё истинное отношение к миру, в который попал, он не смел. Но теперь бравировать было незачем. Древнее создание и обыкновенный смертный мужчина могли быть напарниками, но не близкими людьми. Она создана высшими силами, бессмертна, сильна. Он – один из миллиардов. Если можно назвать гаечный ключ помощником механика, то она – механик, а он – её ключ. Когда будет устранена поломка, инструмент уберут на место в надежде, что больше не понадобится. Калеба не огорчила и не разочаровала эта мысль. Напротив, он был во власти раболепия. Готов служить. Хотел принести пользу. Гару это чувствовала, потому её расстройство не проходило. Инспектор мог называть её как угодно. Лишь бы принял этот новый мир. И собрался с мужеством встретить лицом к лицу противника, бывшего не по зубам даже ей.