Михаил Брод - Одиночный побег

– Правильно сделал, что позвонил! Мне кадры нужны…

– Разговор есть. Подъехать можно? – спросил Олег.

– Не можно, а нужно! Адрес помнишь? Мы все там же, в Лаврушинском.

По дороге Олег заглянул в салон-парикмахерскую, где знакомая гагаузска Чинара его коротко постригла и побрила. Тем более это было кстати, что у парикмахера он не был пару месяцев. Любил он с ней поболтать об Азии, восточных народах и сериале «Великолепный век», который когда-то смотрела Лена и он вместе с ней. Оказывается, все тюркские народы этот сериал знали наизусть. Гагаузы к тому же, понимали по-турецки, так что смотрели без перевода. Налысо он не стал брить череп – Оля могла испугаться, а вот коротко постригся – как новобранец или сиделец. Щеки побрил, а нарастающую эспаньолку оставил. Получилось стильно. Добавив ей чаевых, он посмотрел в зеркало и показался себе моложе, чем был. Хоть в Голливуд на главную роль. Заглянул в супермаркет, купил себе приличную куртку, рубашку, поло, штаны и ботинки. Старое все оставил там же в примерочной. Заодно приобрел и кошелек побольше. Солидный, ручной работы, кожаный и глубокий, так чтоб купюра в 500 евро не торчала бы из него краем.

Он вспоминал то время, когда они иногда общались с Беловым, лет шесть назад, и он заезжал к ним в контору в Лаврушинском переулке. Ребята, Белов со товарищи, образовали фирму со странным названием «КУСИ», что было аббревиатурой из первых букв фамилий учредителей, и занимались как раз ценными бумагами. Сам Олег в них ничего не понимал, поэтому, хоть и звали его работать брокером, отказался. У него была тогда своя фирма, вполне процветающая. Но в гости иногда приезжал – поболтать, покурить, посмотреть на диковинные тогда еще компьютерные игры, в которые они все резались на рабочих местах, перемежая это с разглядыванием в интернете красавиц в чем мать родила, так что непонятно было, когда они успевали зарабатывать. Иногда кому-то звонили, и тот исчезал с папкой бумаг. Основой работы были эти самые «встречи» и сидение перед графиками в компьютере. А после, когда он выходил от них, особенно летом, ему нравилось, пройдя всего несколько сот метров, пешком гулять вдоль Ордынки, смотреть на красивых столичных девушек и заходить в церкви, обильно рассыпанные по Замоскворечью.

Над покрытыми рваными пакетами холмами гигантской Новоберецкой свалки гулял ветер. Огромные стаи ворон и грачей взметались в небо в непредсказуемом пароксизме всеобщего экстаза большого корма. Как ритмически заданные адской музыкой черные души грешников, они поднимались вверх-вниз над свалкой, и тогда казалось, что сам ад сошел на землю, ибо небо закрывалось плотным вихрем непроницаемых черных стай. Бульдозера и самосвалы ровняли железными скребками очередной этаж гигантского мусорного полигона под открытым небом, а ветер гнал и гнал пакеты, отделившиеся от толщи земли, прямо в новопостроенный микрорайон ведомственных домов для министерства обороны. Но дома эти, уже сданные, возвысившиеся на двадцать с лишним этажей, зияли пустыми глазницами окон. Никто там не жил, не теплил очаг, не ласкал жену и детей. Здания оставались бесхозными, потому что министерство обороны отказывалось въезжать в дома у свалки. Ибо свалка стояла на окраине города Углегорска, и убрать ее было никак нельзя, потому что каждый день она приносила миллионы.

Мэр города Углегорска Владимир Николаевич Задков был мужчина во цвете лет. Веди он жизнь, например, заводского инженера или фермера, или даже мелкого чиновника, он выглядел бы гораздо хуже. Все-таки за 50 в России… А ведь ему уже 54! Но тут был другой случай. От хороших доходов кожа на его лице была гладкая и розовая, а голос – низким и бархатистым. Надо сказать, что голос и особенно его тембр сильно зависят от доходов человека, если этот человек чиновник. Например, голос глухой или скрипучий характерен для чиновников, живущих на одну зарплату. Они как бы внутренне нездоровы от количества сваливающихся на их голову проблем, поэтому и говорят как-то глухо, словно из последних сил. Кажется, отвернется такой чиновник от тебя после разговора и даст дуба, ну, или, в лучшем случае, ему вызовут неотложку. Чиновники, нашедшие свою золотую жилу и уже присосавшиеся к ней, но еще не до конца уверенные в твердости своего положения, говорят бодрым высоким голосом и любят официальные обращения «коллеги!». Словно бы прилив бодрости и деловая активность захлестывают их, чем они и делятся с окружающими. Про такого чиновника хочется сказать – о, этот знает свое дело, смотри-ка, как много умных слов он говорит! У такого чиновника явно есть стимул в работе и карьерный рост!