Анастасия Калько - Монастырский диверсант

Дело тогда приняло такой оборот, что Вероника и вызванный из Питера на подмогу ее давний друг, адвокат Наум Гершвин, какое-то время ходили по краю пропасти и чудом остались живы. А Никина подборка "Пешка в чужой игре" подняла рейтинг "Невского телескопа" до первой тройки на несколько месяцев…

– Я знаю, что тебе поможет! – воскликнул Морской, выслушав девушку. – Там, куда я еду, можно отдохнуть душой и телом. И, если ты тоже свободно располагаешь ближайшими днями, то это судьба!

*

– А как поживает твой грозный Мася? – спросила Вероника, вспомнив домашнего манула, которого Виктор взял ещё совсем маленьким, и теперь Мася искренне считал его своим родителем и бесшумно скользил по огромному саду возле особняка Морского, готовый защищать приёмного "мама" зубами и когтями.

– О, прекрасно, – Морской притормозил возле указателя "Синеозерский монастырь", от которого ответвлялась бетонная дорога, исчезающая в лесу. – Все так же суров, пушист и держит свою территорию, то бишь мой сад, твёрдой рукой. То есть лапой.

– А как поживает его боевая подруга?

– Тоже отлично. Опять четверо котят. Через 3-4 месяца ещё один зоопарк Ленобласти получит подарок от доброго дедушки Мороза!

– То есть от дядюшки Морского, – поправила смеющаяся Вероника, – на деда ты совершенно не похож. И на дядюшку не тянешь.

Худощавый, очень быстрый в движениях, с блестящими серыми глазами и улыбчивыми ямочками на щеках, Морской действительно выглядел значительно моложе своих 32 лет.

– В общем, снова сделаю подарок зоопарку, – сказал он, – покупать манулов не всем по карману, а они получат четверых здоровых привитых котят абсолютно бесплатно.

– А мне вот не то, что за котёнком – за цветком некогда ухаживать, – вздохнула Ника, – еле успеваю поливать фиалки, которые подарила мама, а чаще всего это делает Вика, пока я в очередной командировке. Недавно одна фиалка цвета – очень красивым розовым цветом. А я это увидела только на фото, которые скинула мне сестра.

Виктор понимающе кивнул. Ему ли не понимать, что такое цейтнот!..

Ника посмотрела на себя в зеркало под потолком кабины "ягуара". А с виду и не скажешь, что она на грани невроза – свежее золотисто-розовое лицо, задорные серо-голубые глаза. Мальчишеская стрижка зачёсана нарочито небрежно. Серая рубашка-"поло" и синие джинсы обтягивают статную фигуру с крепкими руками ногами и пышной грудью.

– Отлично смотришься, – поймал ее взгляд Виктор и коснулся губами мягких Вероникиных волос.

Девушка благодарно улыбнулась ему.

*

Чёрный "ягуар" сбавил скорость на въезде в город и заскользил по аккуратной одноэтажной улочке. Красные и синие крыши белёных домиков, добротные заборы, ровная дорога. По пути располагался небольшой рынок, где бойко торговали вареньями, соленьями и молокопродуктами. Промелькнул ещё один указатель – "Музей литературы и музыки"; "Дом-музей А. А. Грэя"; "Дом-музей К. И. Мещерского", "Квартира-музей Г. Эдвардссона"… Всего стрелок было более дюжины, и Виктор вернулся назад и притормозил, чтобы все прочитать.

– Как же тут много музеев, – заметила Ника. – А ведь ты говорил, что этот городок меньше Краснопехотского.

– Да, сюда многие творческие люди приезжали, и кое-кто оставался, – Виктор сфотографировал указатель. – Не хотели уезжать, настолько их покоряли тишина и местный воздух – какой-то небывалой чистоты. Считалось, что здесь благотворная атмосфера для творчества и научной работы… И люди, имеющие проблемы с сердечно-сосудистой или дыхательной системой, здесь быстро чувствуют улучшение самочувствия. Многие сюда затем и едут – отдышаться. А деятелей науки и искусства манит тишина и уединение. Здесь до сих пор нет домов выше трёх этажей и сохраняется особый микроклимат. Да ещё поблизости – монастырь с его легендарным источником, – Виктор зарулил в кованые ворота и оказался перед фасадом трёхэтажного особняка с лепниной, кариатидами и эркером. "Гостиница "Синеозерск", – гласила золотая вывеска на фронтоне. Судя по всему, раньше это были чьи-то частные апартаменты – до 1917 года. Интересно, что случилось потом с их владельцем…

Они сняли двухкомнатный люкс с эркером и у стойки заспорили из-за оплаты. Виктор хотел заплатить за номер сам, а Ника настаивала на разделении оплаты и одержала победу.

– Только тебе и удаётся переспорить меня, – констатировал Виктор, когда они поднимались по широкой лестнице, покрытой алым ковром.

– А я с детства такая – что решила, то и делаю, – ответила Ника, – все знают: меня не переупрямишь. Такой уж я осёл.