Анастасия Калько - Кронштадтский тупик

– Если вспомнить, сколько веков к этому шли, не лучший прогноз.

– За эти столетия наука так далеко шагнула вперед, что может, теперь понадобится меньше времени, чтобы загнать нашего непоседливого гостя в соседнюю пробирочку, – Белла всегда была оптимисткой.

***

Сами того не зная, девушки с каждым шагом приближались к месту трагедии, которая уже назревала в этот чудесный зимний вечер; уже витала в воздухе…

У памятника академику Капице прогуливался какой-то высокий крупный мужчина с телефоном, набирая чей-то номер. Когда ему ответили, он громогласно объявил:

– Але-ле-ле-ле-ле, зая, я уже тут! – судя по голосу, парень уже начал провожать Старый год. – Блин, а как тут еще может быть? Пустота и печаль, …! – он оглушительно, по-лошадиному, заржал. – Че-че-че-че? Ну ты красава! – снова взрыв хохота.

– Урод, – сверкнула глазами Белла, готовая растерзать любого, кто позволил себе нелестно высказаться о ее родном городе. – Не нравится, не приезжал бы.

Внезапно с улицы в парк вошел еще какой-то мужчина, тоже коренастый, но невысокий. Он быстрым шагом подошел к хохотуну:

– Сюда, значит, заехал?!

– Зай, подожди, я ща! А вы че?

– Не узнаешь, значит? – вполголоса спросил вновь пришедший.

– А че я должен вас узнавать?

– И дочку мою позабыл?

– Че за наезд?! – хохотун откашлялся и смачно харкнул на поребрик. – Телок много, всех не упомнишь. Перепих, блин, еще не повод для знакомства!

Мужчина ответил ему что-то так тихо, что девушки не расслышали ни слова. Зато весельчак с телефоном в ответ возмутился так, что его было слышно, наверное, за километр:

– Пойди, проспись, лошара! Хрень всякую несешь! И ваще помнишь, кто я? Я тебе запросто могу 15 суток устроить, а то и в дурку спровадить! Встретишь Новый год в компании Наполеона с Гитлером, блин! – он снова плюнул. – …й отсюда, пока я добрый, и больше не попадайся, а дочка твоя, – он длинно, витиевато выругался, – пусть вообще радуется, что легко отделалась!

Невысокий мужчина в растерянности замер, что-то бессвязно бормоча, а смехач снова взялся за телефон:

– Да ничего, зая, прицепился тут один чмошник. Я его уже спровадил. Че, холодец варить будешь? А платье какое наденешь? А белье какое к нему? А может ваще ну его на, – он назвал всем известный адрес и снова утробно загоготал.

Его оппонент вышел из оцепенения и со словами "Дочку мою не смей!" неловко ткнул кулаком – не целясь, даже особо не глядя. Удар пришелся по руке, державшей телефон. От резкого движения нога мужчины поехала на скользком пятачке замерзшей лужи. Он налетел на любителя холодца и девушек без нижнего белья. Оба не удержались на ногах. Хохотун ударился головой о пьедестал. Наташа издалека услышала треск и похолодела от ужаса. Она слишком долго прослужила в десантных войсках и побывала в горячих точках. И сразу поняла, что произошло.

– Белка, – тихо сказала она.

– Авада Кедавра, – выдохнула такая же бледная Измайлова.

– Вот именно…

Мужчина, кряхтя, поднялся и взглянул на поверженного. На секунду он в ужасе замер. А потом со словами "Туда тебе и дорога!" плюнул и опрометью помчался к выходу в конце парка. Его движения были нервными, порывистыми.

Наташа бросилась вдогонку.

– Куда? Крейзи! – надрывалась Белла.

– Полицию и "скорую"! – ответила на бегу Наташа.

– Убьют, домой не приходи! – крикнула вслед Измайлова и схватилась за телефон. – Полиция? Екатерининский парк! У памятника Капице произошла драка. Один человек ударился головой о пьедестал и лежит без признаков жизни. Второй побежал на Интернациональную. Спасибо! Жду.

Взглянув на лицо лежащего у подножия памятника мужчины и кровавую лужу вокруг его головы, Белла поняла, что "скорая помощь" ему уже не нужна. "Блин, Навицкая… Куда тебя занесло, Рэмбо фигова?"

***

Наташа мчалась, преследуя преступника и радуясь тому, что на ней не милые сердцу Лэтти ультрамодные зимние сапожки, годные только для подиума, а любимые ботинки с рифленой шершавой подошвой, не скользящие даже по льду.

Убегающий был уже немолод и явно растренирован. Он вскоре начал уставать, дышал тяжело, с хрипом. У оранжевой светящейся вывески "Дикси" он свернул и припустил по следующей улице, с такими же невысокими домами в голландском стиле. В окнах горел свет и переливались огоньки. Люди готовились к Новому году. И никому не было дела до убийства в парке. И до того, что задыхающийся убийца все тяжелее топает по заснеженному тротуару. И до бегущей следом Наташи.