Петр Ингвин - Всемуко Путенабо

Под ногами – холодный линолеум. Его сменяет пушистый коврик. Дверь – на защелку. Она склоняется над спрятанным в детском шкафчике ноутбуком.

В детской спальне темновато. Спасают уличные фонари, сквозь шторы проникает немного света. Взгляд опускается на часы внизу экрана – всего лишь семь вечера. Надо же, как погуляли. Вечер. Хотя… Время суток – понятие относительное, оно зависит от стиля жизни и конкретного занятия.

Забрать Павлика она поручила бывшему мужу. Мальчику нужно мужское влияние, нужен пример, и лучше с отцом, чем с этими .

Образовавшимся временем она распорядилась безупречно. А завтра… Завтра будет еще безупречней. Завтра будет нечто!

Громкость выставлена на минимум еще вчера. Аппарат, наконец, просыпается, недовольно жужжит и показывает. Кулаки победно сжимаются: есть! Одним выстрелом – двух зайцев. Красота. Думали, что охотники. Кролики! Не все скоту с маслом. Теперь посмотрим, как запрыгаете.

Пальцы стрекозами порхают по клавиатуре, отсветы на стенах сменяются вместе с фоном открываемых окон.

Кому: «Чрезвычайная комиссия».

Тема: «Срочное кино».

Пароль: «Ложись».

Отправлено.

Шорх! – стерто и удалено из корзины. Пасть ноута с легким всхлипом захлопывается.

Даже как бы потеплело. Ноги на коврике. Грудь торчком, но уже без пупырышек. Кстати, грудь очень даже ничего, если не забывать про осанку и плечи.

Счастливый выдох: дело сделано. Прикрыв шкафчик, Кристина выглядывает из детской.

Блондин проснулся. Видит ее. Счастлив. Чертов кроль ненасытный. Сейчас, милый, сейчас, мой зайчик, уже иду. Но сначала в ванную, на минутку… или на три… Глядишь, и нужный звоночек раздастся.

179

– Привет. Нервничаешь?

– Кто это? – Кирилл глядит на незнакомый номер.

Намеренно гнусящий голос хихикает:

– Меньше знаешь – крепче спишь. Готов безболезненно расстаться с некоторой суммой в обмен на жизнь близкого человека?

Кирилл замер.

– Слушаю.

– Умница. Насчет излишних телодвижений в сторону «красных» или «черных» понимаешь. Шаг в ту сторону – прости, тебя предупреждали. Тогда – прими, Господи, душу создания своего…

– Понял уже, – перебивает Кирилл. – Сколько?

– Совсем чуть-чуть по нынешним меркам. Десять кило зеленых.

Десять тысяч долларов. Кирилл даже не колеблется.

– Когда?

Слышно удивление, смешанное с уважением:

– Завтра в полдень.

– Где?

– Бродвей. Арка. И без хвоста. Понимаешь.

– Буду.

– Приятно иметь дело. Бывай.

Ту. Ту. Ту.

Завтра в двенадцать. Центральная улица. Главный вход в торговый центр «Атриум». В полицию не заявлять. К бандитам и детективам не обращаться. Уф.

От сердца отлегло. Ясность. Спокойствие.

Все живы.

178

Она летала на крыльях. Даже не так. Без крыльев. Просто – летала.

Через неделю должно наступить Оно – Событие. Главное. Дождалась!

Дождалась?

Дождалась…

Горячие струи били в лицо и обтекали тело. Как губы и руки Кирилла.

Сквозь шум воды что-то пробилось. Звонил телефон. Кирилл? На него выставлена другая мелодия. А вдруг что-то важное? Алена отключила воду и перешагнула бортик ванны.

– Да? – счастье так и лучится в трубку.

Руки оттерли с плеч и живота последние капли. Кожа упруго дышит. Жизнь прекрасна.

– Супруга Кирилла Матвеева?

– Да. – Маленькая ложь не в счет. Еще нет, если по паспорту. А по сути да.

– Вы сейчас дома?

– А что?

– Несчастный случай.

Боже…

Незаконченный стук сердца. Полет в пропасть. С высоты – об острые камни.

Кирилл. Долгожданное счастье. Они встретились три года назад. У него были проблемы в семье. У нее были проблемы в семье. У них вместе проблем не стало.

Муж дал развод почти сразу. Кириллу пришлось добиваться юридической свободы еще два года. Делить (в смысле – отдавать) все движимое и недвижимое. Утрясать связанное с документами. Отрывать родное.

Трудно, когда одна из сторон принимает развод за рыбку золотую. Но вот невод пуст, и делить больше нечего. Отдано бывшее, расчекрыжено нынешнее, поделено предстоящее. Потрепав друг другу нервы и жизни, стороны пришли к соглашению. Кристине – все и Павлик, Кириллу – Алена. И вот, за неделю до свадьбы…

– Что с ним?!

– Вы дома?

– Да! – Она ничего не видит, перед глазами стоит соленая пелена.

– Срочно спуститесь вниз.

Стул опрокидывается. Входная дверь остается незакрытой. Едва не сбитая с ног соседка материт вслед и крутит пальцем у виска.

Со второго этажа – три пролета: два больших и нижний, подъездный, в котором всего шесть ступенек. Шлеп-шлеп-шлеп – потому что тапочки. И халат. Больше ничего. Когда раздался звонок, она забыла обо всем.