Юргис Извеков - Возвращение Кауранги

Кауранги покорно кивнула.

Услышав детский смех, Марсель Лольон скосил глаза влево. Так и есть – многодетная семья переходит улицу на светофоре. Отец толкает коляску, в то время как пухленькая мама собирает в кучу своих утят, чтобы те не разбежались по дороге.

«Мои клиенты» – решил Марсель. За недели, проведенные на этой крошечной уютной Пьяцца Дивертенте, он научился безошибочно определять людей, которые приходят сюда специально ради него. Теперь нужно замереть и сменить позу ровно в тот момент, когда семья приблизится и дети закричат «Пиноккио! Пиноккио!». Важно правильно уловить момент. Первое неожиданное движение всегда вызывает веселый испуг и смех.

Удалось! Под сухой стук деревянных трещоток, искусно спрятанных под курточкой, он поднял одну руку, свесив кисть, и неуклюже перебрал ногами, будто подвешенными на длинных непослушных нитях. Дети завизжали и окружили его. Теперь оставалось сойти с подиума, пожать каждому руку, делая всякие обманные движения и дождаться, когда в шляпу упадут монетки. Ого! Даже и не монетки, а бумажка! Постойте! Сто евро! Спасибо! Дети заслужили особого отношения. Сфотографируюсь с каждым по-отдельности, а потом со всеми сразу.

Отстрелявшись по детям, Марсель позволил себе небольшой перерыв. Он отцепил нос, уселся на подиум, съел сэндвич и выпил кофе из термоса. Когда стрелки старинных часов на фронтоне выходящей на площадь церкви приблизились к двенадцати, он вновь занял свое место. Скоро она появится. Все эти три недели, что он здесь работает, она появляется в одно и то же время. Она выходит с Виа Рабле, ступает на площадь и пересекает ее по диагонали. Она всегда останавливается посмотреть на Марселя, но не подходит слишком близко к подиуму. Каждый раз она смотрит на него с искренним детским удивлением, будто впервые. Она смеется его бессловесным шуткам и хмурится, когда он соединяет коленки и безвольно опускает руки и склоняет голову, как настоящий деревянный Пиноккио, когда его вешают за веревочки на гвоздик. Постояв несколько минут, она бросает в его шляпу монетку и уходит на другую сторону площади в кафе, не видимое с его сцены, а возвращается, очевидно, другой дорогой.

То, что она глухонемая он понял с первого раза, когда она не отреагировала на внезапно затрещавшие трещотки, которые имитировали сухой стук кукольных ручек и ножек – его изобретение, которое он всегда держал под курткой, чтобы не подсмотрели конкуренты. В нем проснулся азарт профессионального пикапера. Экзотическая, чернокожая, наголо стриженная телка с шикарной фигурой, да к тому же еще глухонемая. Интересно, она кричит в постели? Или мычит? Вопрос следует изучить.

Марсель перебрал в уме свои многочисленные, иногда оригинальные, а чаще не очень, pick-up lines, но ничего толком не придумал, потому что эта девушка была ему совершенно непонятна. Из быстрых путей оставался только один – браконьерство. Он был настолько убежден, что перед живыми цветами не может устоять ни одна женщина, что считал дарение цветов ударом ниже пояса и нарушением профессиональной этики. Один его парижский знакомый, пан Анджей, удачно назвал это браконьерством. А учитывая, что цветы – удовольствие не из дешевых, Марсель использовал этот способ только в крайних случаях. Сегодня в качестве приманки он выбрал розу – небольшую полураскрытую чайную розу на длинном стебле.

Без пяти двенадцать. Ноги и руки привычно выполняют свою работу, вызывая смех и аплодисменты, а глаза прикованы к углу дома, из-за которого должна появиться она. Еще одно вздрагивание длинной стрелки, еще одно… Вот и она! Девушка вышла на площадь, ненадолго скрылась за деревьями, появилась опять и направилась привычной дорожкой прямо к нему.

Марсель застыл в специально придуманной им для этого позе с протянутой в ее сторону рукой. Когда девушка приблизилась, он постоял так еще немного, выдерживая паузу, а потом засеменил к краю подиума, имитируя мелкие подергивания воображаемых нитей, побалансировал немного на его краю, и с видимой неуклюжестью спрыгнул. Оставаясь в образе марионетки, Марсель согнулся пополам перед вазой, неуверенным движением взял розу, предварительно пару раз промахнувшись, выпрямился, и разлетающимися ногами подошел к ней.

Она действительно смотрела на все это широко открытыми глазами, как ребенок, а когда он протянул ей розу, она показала пальцем на себя и вопросительно подняла плечи. Марсель ободряюще улыбнулся. Она неуверенно подняла руку и коснулась его пальцев. Он не сразу отпустил розу, а немного задержал ее и спросил: