Аве Бак - Время шаманов

─ Да, да. Я очень хорошо Вас слышу, – он поднялся с пола, шатнулся, ухватился за спинку стула. – Я готов быть подле вас и дочери. Я согласен…

─ И не вздумай, Эрлик, не вздумай даже помыслить о том, что бы рассказать обо мне старику. Да! Старику. Шаману Николаю!

─ Вы, вы… Вы все знаете? Откуда?

─ Не нужно вопросов. Ответы придут позже. Я позабочусь о тебе. У тебя будет достойное жилье и хорошая работа. Но! Запомни. Предательства я не прощаю.

В этот день я получил, нет, я приручил хорошего раба. Он мой, мой таёжный зверь. Я ещё поиграю с ним в долгую сладкую забаву «власть-подчинение».

Летит время. Я хочу кое-что записать из прожитого. Записи помогают мне подбираться к правильным выводам. Вывод от слова «выводить», значит, я должен куда-то вывести себя по дороге событий. Вывести к важному, к главному. И я пытаюсь делать это.

Некоторое смятение мыслей наблюдаю в себе в последние месяцы. Гоню его, отталкиваю, пинаю, а оно возвращается. И как не возвращаться ежедневному вопросу: «Как и когда исполнится пророчество?» Я не знаю этого, не знаю дня, не знаю поворота событий, не знаю как и с кем сделаю это? Что известно мне? Диск-бубен плюс Эвелина. Эти вещи необходимо соединить в Эвенкии. И что, это всё? А я? Я? Моё место, моя доля в этом успехе? Есть она? Я помню, что вера не должна допускать сомнений. Правильно! Но я так много сделал, так много потерял, что я хочу не только верить, но и знать! Вот суть моих сомнений. Прости меня Учитель, прости меня Великий Воин, я буду только делать, я перестану терзать себя дурацкими вопросами.

Эрлик прижился у меня. Надёжный, верный, злой слуга. Я постепенно раскрыл ему тайны его рождения и имена предавших его людей. Он теперь ненавидит их. Илья Монастырёв и шаман Николай его главные враги. Он мечтает уничтожить их, и я обещал ему это удовольствие со временем.

Я несколько раз пускал его к дочери. Он скулит возле безумной Ляли как собака. Держит её за ноги, сидя на полу, и скулит. Наверное, плачет, но слёз на глазах нет. Ненависть сушит слёзы.

Работает коммерческим директором фирмы «Дхарма». Любит ездить на восток: Индия, Китай, Монголия. Завидую ему. Я так хочу испытать давнее чувство прикосновения к тайне, подпитать свою веру, протянуть ладони к горячему дыханию пророчества. Нет, нельзя. Мне уже все сказано.

Я стал готовить Эрлика к похищению «Огня Хэглуна». Он пояснил мне, что взять бубен-диск в руки может только или подготовивший себя шаман, или обычный человек, не знающий смысла и силы святыни. Я велел ему готовиться.

У Эрлика завёл в доме росомаха. Противный агрессивный зверь, но Эрлика слушается как щенок. Он пояснил, что власть над таким зверем передана ему кровью рода. Смеясь, хвастался, что по его команде она готова биться с любым человеком или зверем.

Ну, что это за подготовка – душить и разделывать собак, а потом возлагать кости в шкурах на мнимый алтарь на городской свалке?

Эрлик убеждён, что он всё делает правильно. Его ведёт к совершенствованию тропа чёрного шамана, а такая тропа требует жертвоприношений духам. Я не стал возражать. Я не знаю этих правил и ритуалов, пусть идёт выбранной тропой.

Как-то я потребовал от него признания, где скрывается шаман Николай. Мне тревожно, что я не контролирую этой части событий. Эрлик спокойно ответил, что не знает, но мои переживания ни к чему. Нельзя взять в руки «Огонь Хэглуна», если Николай умрет, – бубен потеряет магическую силу оттого, что порвется нить поколений. Сначала святыню должен подержать в руках Николай и передать ее Эрлику, а потом Эрлик разроет могилу прадеда, похороненного в N-ске. В этой могиле прадед Бальжит сторожит душу приёмного внука Николая. Если разрыть могилу, то духи-охранники Николая вылетят на волю и помчаться к речным скалам в тайгу. Тогда Николай умрет в течение двух дней, а Эрлик станет владельцем бубна.

Я спросил его, а кому он может передать бубен. «Дочери! – ответил Эрлик, – в день, когда она признает во мне отца и станет узелком в нити поколений». Все сложнее, чем я себе представлял.

«Ищи Николая, но не выдай себя ничем и помни, что бубен и жизнь твоей дочери неразрывные звенья цепи!»

Когда я сижу в храме и созерцаю молчащих богов, я так надеюсь, что вдруг они подадут мне знак, что всё идёт как надо или намекнут, что нужны изменения в моих действиях. Но они бездушно молчат. Я их не интересую, они смотрят в вечность. Чакраватин, кажется, молчит упорнее прочих. Только холодная улыбка всезнайки обращена к моим жаждущим истины глазам. А если он так подаёт мне пример? Улыбайся и делай…