Кирилл Казанцев - Ловушка для тигра

Через три дня, утром, Максим быстро шел по знакомым улицам. Он вернулся сюда ненадолго, рассчитывая выяснить все, что нужно, за один день. Дольше здесь задерживаться слишком рискованно, многие могут опознать его. Настоящего специалиста трудно обмануть, простой маскировки вроде растительности на лице и натянутой по самые глаза шапки недостаточно. Максим уже успел пожалеть о том, что легкомысленно отказался от услуг пластических хирургов. И теперь почти бежал вперед, стараясь поменьше смотреть по сторонам, не встречаться взглядом с людьми. Впрочем, те на незнакомца внимания не обращали, бросали равнодушные взгляды и проходили мимо. Максим миновал знакомый перекресток, где полгода назад в грязи ползали под колесами машин гордые дети гор, пересек его. И зашагал дальше, вниз по улице, ловко перепрыгивая на ходу не убранные ленивыми коммунальщиками груды смерзшегося снега. И скоро оказался на окраине города, миновал знак его границы, свернул с дороги на тропу через пустырь. За ним начинался лес, Максим пробирался по щиколотку в снегу мимо заросших мхом серых стволов, вглядывался вперед. И вышел, наконец, к замерзшему озеру, постоял немного на берегу, рядом с песчаным обрывом. Осмотрелся, шагнул вперед, вышел из-под защиты деревьев на открытое место, двинулся вперед по заснеженному льду. Под ногами скрипел снег, ветер бросал в лицо снежную крупу, по обеим сторонам тропы завивались белые вихри. Максим быстро шел сквозь пургу, смотрел по сторонам. Вокруг ни души, что неудивительно — в такую погоду на рыбалку мог выползти только фанатик. Именно на это Максим и рассчитывал, зная неуемную страсть кадровика-майора к зимней рыбалке. И на то, что поведет тот себя как обычно — не будет сидеть в компании себе подобных, а найдет укромное «рыбное» местечко. Там разговор и состоится, им есть что обсудить — за время, прошедшее с той, последней встречи, у Максима накопилось к майору немало вопросов.

Метель неожиданно прекратилась, сквозь прорехи в тучах выглянуло солнце. Максим завертел головой по сторонам, пытаясь определить, где он находится. Город остался за спиной, вокруг только лед, снег и мрачный еловый лес на берегах озера. Максим двинулся дальше, миновал выступавший далеко в воду мыс, остановился почти по колено в снегу. В небольшом заливе за мысом лед всегда был очень тонким — здесь со дна били ключи, особенно хорошо это заметно летом. Поверхность воды волновалась, бурлила, вскипала так, словно готовилась взмыть вверх. Место нехорошее в любое время года — летом от ледяной воды могло свести ноги, зимой неосторожный человек рисковал запросто провалиться под лед. Поэтому этот заливчик и старались обойти все, кто знал о его коварстве. Все, кроме майора. Тот собственной персоной — в бушлате, ватных штанах и валенках — сидел на ящике со снастями и завороженно вглядывался в лунку. Клев, похоже, был неплохой — даже издалека Максим разглядел несколько рыбин, валявшихся в снегу рядом с другими просверленными во льду лунками. Майор забыл обо всем на свете, ловко выхватил из воды очередную серебристую рыбешку, сорвал ее с крючка, бросил на лед рядом с собой. Потом выдернул из внутреннего кармана бушлата флягу, нетерпеливо скрутил пробку, отхлебнул из горлышка, убрал обратно. И проделал все с это с шумом — довольным сопением, ворчанием и руганью вполголоса, повозился на ящике, устраиваясь поудобнее, и, наконец, успокоился. Этих мгновений Максиму хватило, чтобы неслышно оказаться рядом с кадровиком, остановиться у него за спиной.

— Привет, давно не виделись. Я ж тебя еще когда предупреждал — не пей, козленочком станешь. Вернее, уже стал. Только не козленочком, а скотиной. — Кадровик попытался обернуться на голос, но помешала тяжелая одежка. Максим ждать, пока майор сообразит, что происходит, не стал — схватил его за ворот бушлата, рванул на себя, бросил в снег. А сам уселся на ящик, вытащил из кармана пуховика пистолет, снял его с предохранителя. Кадровик глупо хлопал рыжими ресницами, смотрел то на пистолет в руках у незнакомца, то на все еще зажатую в руке удочку. Потом понял, что дело плохо, попытался отползти назад, но застыл, услышав негромкое: «Сидеть!» И посмотрел, наконец, в лицо человека напротив себя, багровое от ветра и спиртного лицо майора стало серым.

— Логинов? — то ли спросил, то ли, припоминая что-то, неуверенно произнес кадровик, и Максим кивнул в ответ.

— Он самый.

И добавил лениво, словно нехотя:

— Поговорить надо. Но если что — я тебя пристрелю как собаку. И мне ничего за это не будет. Сам понимаешь — меня нет, я умер. Могу свидетельство о смерти показать, если хочешь.