Джеймс Чейз - Поверишь этому - поверишь всему. Запомни мои слова (рассказы)

Он снова присел к столу:

— Один из вас возьмет четырех солдат и задержит противника. Ваше вооружение — пулемет Луиса и четыре винтовки. С пулеметом Луиса вы сможете задерживать их достаточно долго, чтобы дать армии оторваться. Вы поняли?

Двое офицеров сидели как пораженные громом. Он потребовал, чтобы один из них пожертвовал жизнью ради пушки. Но этого еще мало. Он жертвовал единственным пулеметом Луиса. Этот пулемёт имел чрезвычайную ценность потому, что у них было для него изрядное количество патронов. И все это ради дурацкого, ржавого бесполезного полевого орудия, символа единственной победы генерала.

Мендетта сказал:

— Противника, конечно, можно задержать, ваше превосходительство. Но в конце концов они прорвутся. Тогда будет слишком поздно отступать. Потеря пулемета будет серьезной потерей.

Кортец покачал головой:

— Если мы перевалим через горы, Пабло не станет нас преследовать. Борьба закончится. Нам больше не понадобится пулемет Луиса. Он сослужит свою службу. Нам предстоит вновь экипировать всю армию, прежде чем начать новое наступление.

Воцарилось молчание. Ни один из двоих офицеров не хотел больше ни о чем говорить. Они ждали, на кого падет выбор Кортеца. Кортец взмахнул рукой.

— Время поджимает. Офицер, который будет командовать заслоном, скорее всего не сможет отойти. Это опасное, но в то же время славное поручение. Я не хотел бы выбирать, кто из вас это совершит. У меня великая вера в вас обоих. Будьте добры, джентльмены, выйти и решить между собой, кто из вас возглавит заслон. Я буду ожидать вашего решения в течение десяти минут.

Мендетта встал, отсалютовал и вышел из комнаты. За ним последовал Хольц. Горячее солнце почти ослепило их, когда они вышли во двор. Не говоря ни слова, они направились к небольшой хижине, служившей им квартирой.

— Он сумасбродный ополоумевший маразматик, — взорвался Мендетта, затворив за собой дверь. — Он вышвыривает из жизни четырех солдат и офицера, а вместе с ними и пулемет, чтобы удовлетворить свое хреновое честолюбие.

Хольц слегка дрожащей рукой достал сигарету и закурил. Он был высоким, очень смуглым и красивым. В свои двадцать шесть лет он выглядел гораздо старше. Невзирая на тяжести двухнедельного похода, он выглядел, как всегда, подтянутым, и его белый мундир оставался чистым. Его смуглое запястье было схвачено золотой цепочкой, а на среднем пальце правой руки он носил причудливой формы перстень из зеленого нефрита. Он пристально посмотрел на Мендетту, который был на шесть лет старше.

— У нас мало времени, — сказал он. — Я полагаю, ты возьмешься за эту славную операцию? — На его губах играла насмешливая улыбочка, разъярившая Мендетту.

— Я женат, и у меня двое детей, — ответил Мендетта. Мелкие капли пота выступили у него на лбу. — Я думал, скорее ты… — Он умолк и отвернулся.

— Я понимаю, — медленно проговорил Хольц. — Твоей жене будет очень сильно тебя недоставать!

— Если со мной что-нибудь случится, это ее убьет, — сказал Мендетта. Он не видел жену уже три года, и он очень любил жизнь. Он чувствовал, что упоминание о семье — единственная карта, которую он мог разыграть с честью. — Если бы не моя семья, — продолжал он, — я бы ухватился за этот шанс. Это великолепный подвиг во имя революции.

Хольц пожал плечами:

— Я тоже женат. — Это было не совсем точно, но не мог же он отпустить Мендетту так легко.

Мендетта сильно побледнел.

— Я этого не знал, — тихо произнес он. — Ты этого никогда не говорил.

Хольц погасил сигарету.

— У нас осталось две минуты, — напомнил он, взглянув на часы. — Бросим карты?

Мендетта очень разволновался. Несколько раз он открывал и закрывал рот, но так и не смог ничего сказать.

Хольц вынул из ящика засаленную колоду карт и бросил на стол.

— Меньшая карта будет представлять собой великолепную возможность, — объявил он и не колеблясь вытащил карту из колоды.

Она упала «рубашкой» вниз. Это была четверка пик.

— Не очень трудно побить, — сказал он, пожав плечами. — Давай, Мендетта, генерал ждет. — Он подошел к двери и встал спиной к столу.

Мендетта вытащил из колоды карту. Его рука так дрожала, что колода рассыпалась. Он с ужасом уставился на вытащенную им двойку бубен. Но тотчас схватил другую карту, это оказалась шестерка пик, и он на трясущихся ногах подбежал к Хольцу.

— Шестерка, — с трудом выдавил он.

Хольц мельком взглянул на карту. На его губах снова заиграла насмешливая улыбка: