Иван Козлов - Ошибка «белого стрелка»

На полках ее ванной лежали три электробритвы. Хозяева их, прибывая по коммерческим и прочим делам в Москву, останавливались у Аллы, веселой, красивой, не связанной мужьями и всякими предрассудками женщины. Женьку она выбрала на роль заполнителя пауз. Как бы он хотел собственноручно отнести эти бритвы на свалку, бросить их там под гусеницы бульдозера, однако… «Женечка, ты славный, ты умный, ты порядочный, я еще не встречала таких мужиков, вот тебе мое тело, Женечка, но большего у нас с тобой просто не может быть! Ты пока не знаешь, что я тебе не пара, ты пока не знаешь, что у нас не может получиться семья, но я это уже знаю, я мудрая, как всякая ломаная жизнью баба, и не хочу своей мудростью злоупотреблять. Эти бритвы я не выброшу, Женечка, по крайней мере, пока не выброшу, хочешь — называй меня циничной и расчетливой, хочешь — б…ю, но вот такой принимай меня или не принимай: переделываться не буду…».

«Думаешь, если я потерял кисть руки в плену у чеченцев, то не смогу тебя обеспечить? Я найду нормальную работу».

«Не надо комплексовать, прошу. Дело не в тебе — во мне».

Вот так они и поговорили при последней встрече, неделю назад.

— Не хочет Леся сюда ехать, да?

— Пока боится. Да оно и понятно: мы же почти не знаем друг друга. А я не могу покинуть Москву. Надо тут с бандитами этими рассчитываться, понимаешь? Прийти и сказать: если я вам что-то должен, то вот он я, а моя семья тут ни при чем. Как ни при чем и семья Базарова.

— И по морде им, и по морде!

— Ну, там уж как получится. Хотя, думаю, получится. Ты не помнишь по Чечне подполковника Шиманова, омоновца московского? Он мне уже и тут кое в чем помогал…

— Шиманов? Ну как же, он заезжал к вам. Нормальный мужик, мы с его ребятами совместную операцию проводили, две ночи по горам лазали, так я от них наслышался, как он воевать умеет.

— Шиманов недавно вернулся оттуда, звонил уже, хочет встретиться. Втягивать его в это дело не больно хочется, но посоветоваться можно.

— А что советоваться, Олег Иванович? Будто ты сам не знаешь, как врагам морды бьют.

— Это мне знакомо, конечно. За себя я всегда постоять смогу. Но Паше Базарову помочь надо? Надо. Не исключаю ведь, что на него опять наезжать начнут. А он сейчас испуганный, значит, слабак. И с Сокольцовой — пока не представляю, как этот вопрос решить.

— Какой вопрос? Думаешь, командир, что сын ее живой?

— А почему бы мне так не думать? Крашенинников или тот, кто поджидал нас в его машине, вышел ведь как-то на следы сержанта, если мать разыскал. Он, безусловно, знает меня, раз удрал сразу же…

Женька прошел на кухню, и через минуту аромат кофе выплеснулся в прихожую, где все еще стоял у телефона Макаров.

— Командир, на твою долю яичницу с колбасой поджарить? А может, и супец разогреть? Лично я хочу плотно позавтракать, поскольку денек будет непростой. Ты, Олег Иванович, столицей займешься, а у меня несколько иные планы.

Макаров и сам хотел об этих планах поговорить с Зыряновым. Он прошел к холодильнику, вынул брус сыра, немного подумав, достал и початую бутылку водки. По рюмашке можно, не больше.

— Ты, выходит, программу на сегодня себе уже наметил? — спросил он Женьку.

Зырянов разложил по тарелкам яичницу и украсил блюдо зеленым горошком из банки.

— Да. И не только на сегодня. Мне надо к вашим Котенковым ехать, Олег Иванович. Черт его знает, что на уме у Пилявина. Тем более, если он почувствует, что ты им заинтересовался.

Макаров наполнил рюмки:

— Женя, веришь — нет, но я тебя хотел об этом же просить.

Лифт стоял открытым, все кнопки в нем были сожжены, и в подъезде еще витал запах горелого пластика. На седьмой этаж пришлось топать своим ходом. Всего год назад для Макарова это было бы легкой разминкой, даже не разминкой, а так — баловством, на одной ноге все ступени проскакал бы. Но то — год назад. Теперь же, пока дошел до нужной двери, утомил ноги и задышал чаще обычного.

Дверь была обита темным дешевым дерматином, на котором нож, скорее всего юного вандала, оставил неровный порез. Кнопка звонка держалась на честном слове, и Олег даже подумал, что она вообще в нерабочем состоянии. Но после того, как он дважды нажал ее, не сразу, с заеданием, провернулся ключ в замке, и на пороге показался небритый, с красными воспаленными глазами мужчина.

— Здравствуй, Михаил. Узнаешь?

Майор Кобозев, комбат-два, один из лучших его комбатов, болезненно улыбнулся, вытянулся перед Макаровым, как на строевом смотре: