Джеймс Чейз - Бей побольнее

«Вот мое предложение: дайте мне двадцать тысяч, и я отдам вам этот кусок пленки. Учитывая ваше положение, это не такие уж большие деньги… Я предложил бы вам завтра вечером явиться ко мне с наличными… Значит, завтра вечером… И, пожалуйста, с деньгами».

— Не понимаю, почему ты поднял такой шум из-за дурацкого флакончика с духами. Что ж, видимо, не остается ничего другого, как дать ему эти деньги… — Она встала. — Да, я сделала глупость, признаю, но так поступают многие. Так почему же, в конце концов, и мне нельзя? И вообще, как сказал этот тип, это не такие уж и большие деньги для человека с твоим положением.

Она направилась к двери, а меня охватила такая ярость, какой, пожалуй, я не испытывал ни разу. Я вскочил, обошел вокруг стола и схватил ее за руку в тот момент, когда она взялась за ручку двери. И залепил ей такую затрещину, что ее отбросило к стене, колени у нее подогнулись, и она сползла на пол. Яростным рывком я поставил ее на ноги и швырнул в кресло. Она упала на сиденье, едва дыша, прижав руки к пылающей щеке, и со жгучей ненавистью уставилась на меня.

— Сукин сын!

— А как тебя называть — воровкой?!

— За это я с тобой разведусь! Ты меня ударил! — закричала она вне себя. — Ты сделал мне больно, зверь! Боже, как я тебя ненавижу! Теперь никуда не смогу выйти! Что скажут люди, если увидят меня в таком виде? Подожди, это тебе дорого обойдется, уж я позабочусь! Ты еще пожалеешь!

Я молча сидел и смотрел на нее. От бессильной злости она стукнула себя по коленям. Глаз у нее начал заплывать. Она выглядела нелепо и глупо, как капризный ребенок, впавший в истерику. Потом она вдруг расплакалась. Она сползла с кресла, подбежала ко мне и уткнулась лицом в мою рубашку.

— Не позволяй им посадить меня, спаси от тюрьмы.

Я испытал мимолетное сочувствие, и только. Еще вчера ее объятия могли пробудить желание, теперь же они ничего для меня не значили.

— Линда, прошу тебя, успокойся. — Я понимал, что говорю холодно. — Ну успокойся же! Поднимись и садись сюда, нам вместе нужно поискать какой-нибудь выход.

Линда подняла красное, залитое слезами лицо и отпустила меня.

— Стив, ты меня ненавидишь, да? — Она подавила рыдания. — Обещаю, что буду хорошей, правда, если ты избавишь меня от этого. Честное слово, я буду хорошей женой, я…

— Замолчи и смотри не скажи чего-нибудь такого, о чем потом будешь жалеть. Я принесу что-нибудь выпить.

Она встала, колени ее дрожали.

— Боже! Ты словно каменный! Никогда б не подумала…

Я подошел к бару и налил нам обоим неразбавленного виски. Когда я возвращался со стаканами к письменному столу, зазвонил телефон. Я поставил стаканы и взял трубку.

— Можно попросить Линду? — спросил женский голос.

— Линда заболела. У нее простуда. А кто ее спрашивает?

— Это Люсиль. Линда простудилась, какая жалость! Я могу чем-нибудь помочь? Только скажите, я сразу же прибегу. Я могу варить чудесные супы.

Люсиль Бауер жила в конце нашей улицы в одноэтажном доме. Это была высокая некрасивая лесбиянка средних лет, которая, по-моему, проявляла нездоровый интерес к некоторым девушкам нашего района.

— Спасибо, Люсиль, мы справимся сами.

— Бедняжка Линда, я могла бы прийти утешить ее.

— Ее сейчас утешают три таблетки аспирина. Но все же спасибо.

— Ну, не стану больше задерживать. Я знаю, что у вас всегда много работы. Мне очень нравится ваш журнал, мистер Менсон.

— Спасибо, я чрезвычайно рад, а пока до свидания.

Я повесил трубку.

Стакан Линды был пуст. Она дрожала всем телом, и ее глаз совсем заплыл. Я налил ей еще на три пальца спиртного.

— Что теперь нам делать? — простонала она. — Боже, и послал же ты мне муженька! Можешь заплатить этому типу?

Я сел и закурил сигарету.

— Это шантаж, а по-твоему, мы должны поддаться на него?

— А как же иначе! — Она снова сорвалась в крик. — Ведь он засадит меня в тюрьму!

— Ты этого очень боишься? — Я посмотрел на нее. — В конце концов, доказано, что ты воровка, а вор всегда должен считаться с тем, что его могут поймать.

— Ты стараешься меня напугать, но я просто не буду тебя слушать. Ты ненавидишь меня, да! Ты с ума сходишь по этой твоей подлой секретарше! Уж я-то отлично знаю, как вы там развлекаетесь в редакции!

Я подался вперед и заглянул ей в глаза.

— Хочешь еще пощечину? Если сейчас же не замолчишь, получишь!

— Только посмей меня тронуть! Я буду кричать и позову полицию! Слышишь, только посмей!

Я был сыт по горло ею и этой историей.

— Уходи, Линда, мне нужно подумать, уходи, прошу тебя.