Александр Тамоников - Район «Зеро»

– Я отдам с зарплаты, хорошо?

– Да не беспокойтесь вы, Ефим Макарович, отдадите.

– Где думаете держать подарки?

– Знаете, у меня сейф буквально забит бумагами. Может быть, у вас?

– Конечно, у меня верхняя полка свободна. – Он был доволен, открыл сейф, положил подарки внутрь, затворил дверцу и спросил:

– А вы, Маргарита Аркадьевна, говорили с мужем насчет дня рождения Кати? Я хочу заказать банкетный зал в ресторане человек на двадцать. Мы были бы рады видеть вас на этом празднике.

– Мы с Петром будем.

– Для вас отдельное приглашение сделаем.

– А какой ресторан выбрали?

– «Горку».

– Это ресторан «Варшава»?

– Да, извините. Называю так, как зовут в народе, он на холме. В прибрежной зоне недалеко от Кремля.

– Я знаю. А приглашение необязательно. Считайте, что я все уже передала и муж согласился.

– Это будет просто замечательно. Вы, такая пара – и у нас!

– В этом нет ничего особенного.

– Не скажите, далеко не к каждому обычному человеку в гости придет сам секретарь обкома.

– Петр не такой! Он не терпит, когда люди кичатся своим служебным положением.

«Ага, не такой! Знала бы ты, какой у тебя муж», – подумал Ревко, но сказал совсем другое:

– Да, согласен, Петр Тимофеевич в этом плане человек не заносчивый, как, впрочем, и во всех других отношениях.

Маргарита ушла работать.

Ревко закурил сигарету, подошел к окну.

«Завтра она должна умереть. Где-то в это время. Это произойдет здесь. Надо собраться, чтобы вести себя естественно. А может, Маргарита не успеет выйти из дома? Что гадать, как будет, так и будет, ничего уже не изменить. Она сама виновна в своей смерти».

Ревко закашлялся от дыма, затушил окурок в пепельнице, которую держал в руке, прошел к столу. Как же медленно сегодня тянулось время!

В 14.30, сразу после обеда, в кабинете директора ДК раздался звонок.

Ревко, только что вернувшийся из столовой, снял трубку.

– Да.

– Это Никифоров.

– Что у тебя?

– Я вернулся.

– Уже?

– Да. Стоматолог ждал меня, взял письмо, ушел, вскоре вернулся, передал мне конверт с ответом, и я поехал обратно. ГАИ нигде не останавливала, добрался без проблем. Звоню тебе с телефона-автомата.

Ревко спросил:

– Ты от парка далеко?

– На Московской улице.

– Письмо, что передал стоматолог, с собой?

– В кармане.

– Хорошо. Отправляйся домой. Я зайду к тебе.

– У меня не прибрано. Сам понимаешь, один живу.

– Плевать! Когда будешь на хате?

– Да через полчаса и буду.

– Хорошо. В три часа зайду.

– Давай.

Ревко взял с собой сигареты и вышел из кабинета.

Навстречу ему попалась Макарова.

– Вы уходите, Ефим Макарович?

– Я на час отлучусь, надо посмотреть, как в ресторане дела.

– Там будет нормально. Если что, муж все уладит.

– Не стоит беспокоить государственного служащего такой мелочью.

– Государственного служащего? – Маргарита отчего-то вздохнула, но тут же проговорила: – Ну да, конечно, он же партийный и общественный деятель.

Фраза, сказанная Маргаритой, не понравилась Ревко. Эта женщина что-то знала либо догадывалась о делах мужа, не подавала виду, но иногда прокалывалась в мелочах. Нет, Рита никогда не согласилась бы не переезд за границу. Это имело бы чрезвычайно негативные последствия, если бы не своевременные меры.

– Если что, Маргарита Аркадьевна, справитесь здесь без меня?

– Идите, Ефим Макарович. Что тут может произойти?

Он вышел из ДК, прошел на Парковую улицу. У дома номер 14 уже стояла «Победа». Значит, Никифоров у себя. Ревко посмотрел на часы. 15.03. Пунктуален, старый хрыч.

Хотя какой же он старый? Наверняка еще девиц за городом на трассе снимает и привозит домой.

Ревко прошел в первый подъезд, поднялся на второй этаж, позвонил.

Из глубины квартиры раздалось:

– Кто?

– Свои!

Дверь открылась.

– Проходи. Чайку попьешь со мной?

– Не до этого. Давай послание Соболева.

– Сейчас. – Никифоров открыл шкаф, достал конверт. – Держи.

– На словах стоматолог что-нибудь передал?

– Да. Он так сказал: «Пусть сделает все как надо и поторопится».

– Понятно. Это все?

– Ты не хочешь доплатить мне?

– За что?

– За то, что скоро потребуется ремонт из-за того, что ты заставляешь меня накручивать не менее шестисот-семисот верст в неделю. А «Победа»…

– Ладно, – прервал его Ревко, достал две купюры достоинством двадцать пять рублей, бросил их на тумбочку. – Держи. Отдыхай, но учти, ты можешь понадобиться мне в любую минуту.