Уильям Питер Макгиверн: Одинокий мститель. Убийство в госдепартаменте.

— Говорит, в последнее время он плохо себя чувствовал и это беспокоило его, — сказал Каррет.

— Что ж, наверное, это и есть ответ на мой вопрос, — сказал Бэньон. Он внимательно проверил содержимое ящиков письменного стола, не в поисках чего-либо конкретного, а следуя своей обычной методике проведения следствия. Ему удалось обнаружить два страховых полиса, каждый на пять тысяч долларов, на имя Мэри Эллен Диэри, корешки двух чековых книжек — записи в них были сделаны аккуратным мелким почерком, а также конверт с циркулярами полицейского департамента, в которых разъяснялись правила начисления пенсий, расчет рабочего времени и прочее. В столе лежала также картонная коробочка с вырезками из газет, несколько карандашей и другие канцелярские принадлежности. Больше там ничего не было. Бэньон задвинул ящики, предварительно разместив вещи в том же порядке, что и прежде, потом встал и подошел к книжным полкам. В большинстве своем там стояли книги по истории, биографии выдающихся людей, романы Вальтера Скотта и Диккенса.

Одна полка была заполнена изрядно потрепанными путеводителями. Достав пару брошюр, он начал перелистывать страницы, пытаясь сообразить, что больше всего привлекало Диэри. На полях путеводителей покойный оставлял карандашные пометки, и Бэньон почувствовал, как мгновенно вырос его интерес к книгам. Ничто с такой полнотой не характеризует человека, как откровенная импульсивная реакция на прочитанное. К сожалению, замечания Диэри были слишком общего характера. Описание корриды он прокомментировал одной короткой фразой: «Не для меня!», а вульгарные эротические скульптуры из Помпеи вызвали у него следующее замечание: «Словно подглядываешь в замочную скважину на голых баб!»

— Он много читал, — сказал Каррет.

— По всей видимости. — Подбор книг несколько удивил Бэньона. Он полистал ещё несколько экземпляров, поднося их к свету, чтобы разобрать почерк Диэри. Потом поставил обратно на полку. Книги были явно не из той категории, которую можно было предполагать в домашней библиотеке полицейского.

По существу, наличие любой библиотеки в семье полицейского было неординарным явлением.

— Будете разговаривать с его женой? — спросил Каррет.

— Думаю, стоит побеседовать, — сказал Бэньон. — Как она восприняла его смерть?

— Нормально. Она разумная женщина. — Он мотнул головой в сторону закрытой двери на противоположной стороне передней. — Сидит там, в гостиной. Ведет себя спокойно и тихо.

— Пойду взгляну на нее.

Выйдя из кабинета, Бэньон постучал в дверь гостиной, откуда послышался негромкий спокойный голос:

— Пожалуйста, входите.

Открыв дверь, Бэньон оказался в чистой, аккуратно прибранной комнате, элегантно меблированной и освещаемой двумя торшерами. Миссис Диэри сидела на обтянутом парчой диване, положив на колени свои маленькие холеные руки. Деревянные детали дивана блестели позолотой, парчовая обивка отливала канареечным желтым цветом. Казалось, сидящая на нем женщина помещена в изящную золотую рамку. Повернув к нему свою маленькую головку, она слабо улыбнулась.

— Проходите же, — сказала она. — Вам нечего извиняться. Я знаю, что это необходимо.

— Спасибо, — сказал Бэньон. Он сел на стул, с привычной неловкостью ощутив несоразмерность своих габаритов элегантной обстановке маленькой гостиной. Несколько секунд он молча смотрел на хозяйку поверх низкого инкрустированного зеркалом кофейного столика.

— Я отниму у вас всего несколько минут, обещаю. Меня зовут Бэньон, Дэйв Бэньон. Я был знаком с вашим мужем.

Миссис Диэри внимательно слушала, слегка наклонив голову набок, словно боясь пропустить хотя бы одно слово из того, что скажет посетитель.

— Да, у Тома было немало друзей, — негромко произнесла она.

— Для вас не составит труда рассказать, что произошло сегодня вечером?

— Никакого. Я — жена полицейского, мистер Бэньон. Я понимаю, что это необходимо. Том явился домой без четверти шесть, как всегда. Вы были знакомы с ним, знаете, каким он был пунктуальным. Мы пообедали — я и он, больше никого, потом он удалился к себе в кабинет.

Помыв посуду, я прошла сюда, включила радио и занялась шитьем.

Вслушиваясь в низкий, приятный голос, звучавший в уютной, мягко подсвеченной торшерами комнате, Бэньон пытался разобраться в своих впечатлениях об этой женщине. Именно с ней в чистом, аккуратном, упорядоченном мирке провел свою жизнь и умер Томас Фрэнсис Диэри. «Хорошо иметь такую свидетельницу на суде, если она выступает в твою защиту», — подумал Бэньон. Хозяйка была интеллигентна, умела владеть собой, хотя оба эти качества означали по существу одно и то же. «У неё достаточно ума и силы характера, чтобы контролировать свои действия и слова, — подумал Бэньон, — а именно ум и характер составляют понятие интеллигентности». Вдова покойного была маленькой, стройной, ухоженной женщиной с чистой свежей кожей и пепельными волосами, в которых проблескивали редкие сединки. На ней был черный костюм, на пальце сверкало бриллиантом обручальное кольцо.