Уильям Питер Макгиверн - Одинокий мститель. Убийство в госдепартаменте.

Лагана тяжело дышал, в упор глядя на Бэньона.

— Вы всё сказали? — Подойдя к письменному столу, он нажал на расположенную возле бронзовой чернильницы кнопку.

В дверях появился человек в униформе шофера — крупный мужчина с изуродованным лицом боксера. Он бросил на Лагану быстрый вопросительный взгляд. Двигался он легко и бесшумно, мышцы рельефно вырисовывались под черными крагами, плечам было тесно в серой униформе из тяжелого габардина.

— Да, сэр? — негромко произнес он.

— Джордж, выброси этого типа вон, — сказал Лагана.

Легко повернувшись на пятках, шофер схватил Бэньона повыше локтя.

— Идем, — сказал он. Его широкое бледное лицо ничего не выражало.

— Спокойно, — сказал Бэньон. — Обойдусь без помощников.

— Я сказал, идем, приятель, — повторил шофер. Он притянул Бэньона к себе и попытался рывком завести его руку за спину.

Выдержка изменила Бэньону. Резким движением освободив руку, он оттолкнул Джорджа к стене. Портрет дочери Лаганы упал на пол.

— Джордж! — крикнул Лагана.

— Да, сэр, — по-прежнему спокойным, невыразительным голосом произнес шофер. Он отошел от стены, внимательно наблюдая за действиями Бэньона. — Ну так что, идем?

Сделав обманное движение левой рукой, он, чуть ссутулясь, развернулся и правой попытался нанести Бэньону удар в челюсть. Бэньон успел подставить локоть, шагнул вперед и изо всех сил ударил противника в лицо. Это был страшный удар, в закрытом помещении он прогремел как выстрел. Джордж, тряся головой, опустился на колени. Его нижняя челюсть отвисла.

— Джордж! — взвизгнул Лагана.

Словно подстегнутый голосом хозяина, Джордж зашевелился. Изо рта и носа у него текла кровь, он с трудом встал на корточки и посмотрел на Бэньона снизу вверх. В его глазах застыло недоумение.

— Лучше не вставай, — сказал Бэньон и повернулся к Лагане.

Хозяин дома, широко раскрыв рот, наполовину сполз с кресла. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди, пальцы приподнявшейся руки бессильно дергались.

— Лекарство, — прохрипел он, медленно поворачивая голову. Его блестящие, ничего не выражающие глаза ни на миг не отрывались от лица Бэньона.

На столике возле камина стоял поднос, на нем — откупоренная аптечная бутылочка и стакан воды.

— Сердце, — прошептал Лагана. В его голосе слышались боль и страх.

Бэньон поставил поднос на письменный стол. Дотянувшись до лекарства, Лагана накапал в стакан жидкость из бутылочки и, медленно подняв стакан, дрожащей рукой поднес его к губам.

Бэньон глянул вниз, на скрючившегося на полу человека. Нижняя половина его лица была темной от крови. По телу Бэньона пробежала судорога — он чувствовал отвращение к самому себе. Еще раз взглянув на Лагану, он вышел из дома и направился к машине.

Вечером следующего дня Бэньон сидел дома, прикуривая одну сигарету от другой и задумчиво разглядывая потолок. Стрелки часов показывали одиннадцать. На столике рядом стоял нетронутый стакан виски. Бэньон понимал, что стоит на распутье — продолжить прежнюю жизнь и выполнять приказы или сменить работу. Проблема не из легких. Однако был ли он свободен в своем выборе? Мог ли идти дальше по жизни с улыбкой, как ни в чем не бывало? Или он уже связал себя моральными обязательствами? Нахмурившись, он пытался разобраться в ситуации.

День прошел без особых событий. Его визит к Лагане пока не имел видимых последствий. Разговоры об убийстве Люси Кэрроуэй продолжались в городе, в полицейском департаменте, становясь всё громче.

— Не сказала бы, что ты сегодня интересный собеседник, — заметила Кэйт, отрываясь от чтения женского журнала и поглядывая на мужа.

— Извини. Выпьем на сон грядущий?

— Нет, спасибо. — Кэйт подняла руку и подмигнула Бэньону: — Кажется, у нас поздний гость, Бриджит! — позвала она.

Ответа не последовало.

Бэньон ухмыльнулся:

— Иди сюда, малышка.

Послышалось шаркание шагов, и из детской вышла Бриджит, моргая со сна, готовая расплакаться или рассмеяться — в зависимости от реакции родителей.

— Я не могу уснуть, — жалобно заявила она.

— Глупости, — строго сказала Кэйт. — Марш обратно в кроватку.

Зарыдав, девочка бросилась к отцу. Он поднял ее, и она, прижавшись к нему, торжествующе посмотрела на мать.

Бэньон вздохнул:

— Бриджит, ты хочешь, чтобы папа уложил тебя обратно в кроватку? Ведь другие дети давно спят. Сейчас очень поздно.

Бриджит глубоко вздохнула:

— Хочу.

Поднявшись, Бэньон посадил её к себе на ладонь: