Станислав Росовецкий: Маньяк районного масштаба

– Ну, ваша ведь не в Мышанске проживает… И вы же официально с нею развелись, если не ошибаюсь. А тогда она в нашем с вами раскладе фигурировать не может, Столбов. Так, значит, потерпевшая вам не знакома?

Евграф Иванович помотал головой. Ишь ты – «не может фигурировать»… И ещё как может, молокосос! Видно, самому не приходилось разводиться, а то не ляпнул бы такой чепухи.

– Зафиксируйте ещё разок в процессе опознания.

Евграф Иванович зажмурился. Снова вели его той же тропинкой через кусты, памятные по молодым годам подавляющему большинству жителей Мышанска, а Варваровки, шахтёрских кварталов городка – так поголовно. Многие, наверное, и зачаты здесь, в этих кустах, куда алкоголики к вечеру не рискуют забираться: недолго и по морде от разгоряченного парня схлопотать, да и звуки можно услышать, грустные для разочарованных этих мужиков. Май на середке, так что пусто здесь не по сезону: полиция, небось, распугала парочек своими сиренами.

На сей раз, как заталкивали Евграфа Ивановича в машину, он не поглядел на заднее сиденье: там ли ещё очкатая баба, нисколько теперь не интересовало. Начиналась реакция на увиденное: желудок болезненно сжался, под горло подкатывало, и пока выезжали на асфальт, чуть его не вывернуло – и ни крови ведь, ни особого запаха пока. Что домой отвезут, уж не надеялся. И потому не очень-то и огорчился, когда подкатили они под матово светящуюся стеклянную полосу «Отделение полиции».

Пусто было в коридоре, и на счастье Евграфа Ивановича, не случилось там не то чтобы его знакомых, но и вообще свидетелей водворения в ментовку. Мужик сидел на скамейке, согнувшись, как сложенный перочинный ножик, да так и не поднял головы, когда сапоги сержанта прогрохотали мимо. Вот дежурный, располневший старший лейтенант, что дремал за длинным столом, похожим на прилавок, тот вскинулся и остро, заинтересованно взглянул на Евграфа Ивановича, даже дернулся было привстать, но остался на месте. Информировали его, значит, за кем поехали… Растрезвонит теперь, баба толстая…

В кабинете тот же душок вокзала или электрички, которым и на воздухе несло от сержанта, а по тому, как устраивался молодой за старомодным канцелярским столом, понял Евграф Иванович, что это и не его кабинет вовсе. Молодой кивнул сержанту, и тот вышел, бережно прикрыв за собою дверь.

Следователь выставил на стол старый, девяностых годов, кассетный диктофон и принялся возиться с ним, значительно поглядывая на задержанного. За деревянной перегородкой стукнуло, заскрипело. Через пару минут вернулся сержант и, поймав взгляд молодого, кивнул. Евграф Иванович беспомощно оглянулся. Какую ещё каверзу ему приготовили?

– Т-а-а-к… Фамилия, имя, отчество ваши?

– Столбов Евграф Иванович. Год рождения…

– Покажите документ, удостоверяющий вашу личность.

– Паспорт дома остался, я же вам предлагал…

– Федор Несторович, то есть сержант Кийко, где вы его задержали?

– Так крался по-пид заборами на Пролетарской, товарыш следователь. Как подозрительный был мною задержан. При задержании оказывал сопротивление, нецензурно матюгался.

– Вот видите, Столбов. Для выяснения личности мы можем задержать вас на два дня, а за хулиганские действия и за сопротивление при задержании – ой-ёй-ёй! Уж лучше чистосердечно признаться. Да и душу облегчить…

– В чем же это должен я перед вами душу облегчить, по-вашему?

– Сколько яду, сколько иронии… Можно подумать, что на моём месте сидите, Столбов. Увы и ах… Так будешь правду говорить?

– А из чего видно, что я говорю неправду?

– А с того хотя бы, что не признаёшься в знакомстве с потерпевшей!

– А почему это, спрашивается, должен я её знать?

– Да потому что вы её убили, Столбов. Вот почему.

Евграфу Ивановичу даже полегчало. Хоть ясно теперь, в чем обвиняют, – а то ещё, глядишь, приписали бы покушение на супругу мэра, нет…, теперь у нас городской голова, за всеми этими их переименованиями трудно и уследить.

– Я никого не убивал, гражданин следователь. Мое задержание незаконно. Вы меня называете Столбовым – следовательно, с самого начала знали, кто я такой.

– Можэ, сперва в аквариум его, товарыш следователь? Поплавает тамочки, станет посговорчивее.

Евграф Иванович лихорадочно вспоминает: обычная бетонная коробка в один этаж, асфальтированный двор, ну, там ещё их гараж… Нету в этом отделении никакого бассейна! Ему представился бак со смрадной водой, и как твердые руки сержанта удерживают его голову под поверхностью, не дают вдохнуть. Собраться с мыслями, вот что сейчас необходимо. Какой тут, в самом деле, адвокат? Спасение утопающих – дело рук самых утопающих…