Двумя зимами ранее, пробив тонкий лёд, провалился в реку детёныш тарандра. Он жалобно и тонко визжал. А на берегу беспомощно топтался табун его сородичей. Эту картину Анахарсис увидел с вершины высокой скалы над рекой, куда он поднялся, чтобы увидеть рождение нового дня. Диск солнца наполовину выглянул из-за горизонта. В его лучах местами начинал блестеть снег, а вдалеке, ещё в сумерках, был виден скифский лагерь. Крик маленького тарандра, прорезав холодный воздух, звенел чужой болью в ушах Анахарсиса. Он знал, как опасно приближаться к тарандрам, но жалость победила страх. Анахарсис спрыгнул со скалы в глубокий снег, кубарем скатился прямо к реке и, вбежав по колена в студёную воду, вытащил детёныша на берег. Табун тарандров, точно понимая, что происходит, не двигался с места. Малыш едва держался на ногах и Анахарсис, прижав дрожащее тельце к себе, растёр ему тело и ноги. Малыш доверчиво ткнулся мордашкой в плечо своего спасителя и благодарно лизнул его в лицо.
Анахарсис уже не сомневался, что перед ним стоит тарандр, спасённый им когда-то. Он решился погладить вожака и тот доверчиво, как и два года назад, потянулся к нему мордой. Может быть, впервые скифские степи увидели человека и грозного тарандра не врагами…
Добраться самостоятельно до Эксампея избитый Анахарсис не мог. К священной роще он подъехал на тарандре, вцепившись в густую шерсть на его спине, а чуть поодаль шёл присмиревший табун этих редких и грозных животных. Появление Анахарсиса на тарандре, да ещё при большом стечении народа накануне праздника «Начало мира», потрясло скифов. Вера в его могущество стала непоколебимой, вселяя уважение и страх. И как не пытался Анахарсис объяснить случившееся естественными причинами, люди уже не слушали его. Они желали чуда…
4. Человек в плаще (наши дни)
Антыхин медленно ходил вокруг подставки, на которой совсем недавно стояла скифская чаша. Директор музея Фейгин сиротливо прижался к стене выставочного зала и, затаив дыхание, наблюдал за действиями Антыхина.
– Ничего не нашли? – почти без надежды спросил Фейгин.
– Если найду, обязательно скажу, Аркадий Михайлович, – не столько успокоил, сколько отделался Антыхин. Директор музея, при всей симпатии к нему, понемногу начал раздражать Антыхина. «Он убеждён, что я, по меньшей мере, в одном лице и Шерлок Холмс и доктор Ватсон», – думал Антыхин, скользнув взглядом по окнам.
– Стёкла на окнах особой прочности? Пуленепробиваемые? – с откровенной иронией спросил Антыхин.
Фейгин ответил вполне серьёзно: – Что вы! Какие там пуленепробиваемые! Обыкновенные стёкла.
– Почему же решётки на окна не поставили?
– Вы же знаете, какой бюджет у музеев. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится, – похоже, обиделся Фейгин. – Никто и копейки лишней не выделяет. Даже гвозди из своей зарплаты покупаю.
– Но сигнализация хоть была исправной? Это точно? – смягчился Антыхин.
– Да, – как-то неуверенно ответил Фейгин. – Кажется, да.
– Кажется? – покачал головой Антыхин.
– Во всяком случае, когда мы её проверяли с дежурным, она работала, – активно защищался Фейгин.
Антыхин ещё раз обвёл взглядом зал музея. Постучал по раме окна, словно проверяя её на прочность, а если честно, то так больше для вида. Следственная группа из полиции хорошо здесь поработала. Собрала весь урожай, какой только можно было собрать. У Антыхина не было желания начинать это дело. Но, глянув на грустное лицо директора музея, всё же спросил:
– Вы мне можете показать фотографию чаши? Или на снимки тоже нет средств?
– Вы не иронизируйте, пожалуйста, – занервничал Фейгин. – У нас есть прекрасный каталог и в нём размещены все экспонаты, которые выставлены в музее. В том числе и скифская чаша.
В кабинете директора музея всё дышало прошлым. На стенах висели стандартные картины на исторические темы: стоянка первобытных людей, охота на мамонтов, ледовое побоище. На полках, рядом с толстыми, покрытыми пылью, томами книг, стояли глиняные статуэтки египетских богов, маленькие бюсты мыслителей прошлого. Несколько острых камней лежало на зелёном сукне стола.
– Нелегко вам живётся под тяжестью веков? – с любопытством поглядывая по сторонам, спросил Антыхин.
– Ноша истории незаметна, – засмеялся Фейгин. – В сущности, она у каждого из нас за плечами. А у меня даже на столе.
Фейгин подал Антыхину камень.
– Это нож каменного века.
Антыхин с уважением провёл ладонью по плоской твёрдой поверхности.
Читать дальше