Катя Чудакова - По когтю льва

Потому из рьяных юных ленинцев их поколения так легко получались не менее рьяные антикоммунисты. От любви до ненависти… Высокоидейных борцов нужно держать только за «железным занавесом», в противном случае они трансформируются в воинов противоположного лагеря.

Всю дорогу до вокзала ребята молчали. Саша, тщательно изучивший маршрут, уверенно вел своих приятелей к нужному автобусу, и кивком головы указывал, что пора выходить. Открывать рот не хотелось – заговоришь, и сразу будет ясно, что ты чужак, а им так хотелось просто затеряться в толпе и, смешавшись с нею, стать обычными берлинскими парнями. Однако оставаться в городе было довольно опасно. На общем совете уже давно было решено: они поселятся в одной из западногерманских земельных столиц. Неделю назад в результате дебатов осталось два «кандидата» – Штутгарт и Дюссельдорф. Высадившись возле железнодорожного вокзала «Зоологический сад», они уже знали, что путь их лежит в столицу земли Северная Рейн-Вестфалия город Дюссельдорф.

Деньги у них были. Саша не стал церемониться и опустошил всю кубышку министерского сынка Юрика Савельева. А в ней оказалось семь тысяч марок и еще около полторушки долларов.

«Наверное, Юрка мечтал из Германии на «мерсе» вернуться», – злорадно думал Саша Кухарский, опустошая тайник. Сначала он собирался взять только необходимую им сумму для выкупа паспортов, но потом рассудил, что деньги понадобятся еще и на дорогу, на ночевки, на питание – да мало ли что? И вообще, с какой стати что-то оставлять? Раз судьба подбросила такой шанс… Можно считать, он нашел клад… А разве те, кто находят клад, оставляют часть его в земле для следующих «счастливчиков»? Это было бы просто смешно, если не сказать – глупо.

Экс-солдаты купили в кассе билеты, зашли в «Макдоналдс» перекусить, в ожидании поезда прогуливались по переходу, посматривая на витрины магазинчиков. Все так же молча заняли два ряда кресел, обращенных друг к другу. «Отвоевав» отдельное пространство – вряд ли кто-то пожелает к ним подсесть – поезд полупустой, свободных мест полно, они начали потихоньку разговаривать.

– Покажи хоть наши новые паспорта! – обратился к Саше Виталик. – А то мы толком их и не увидели.

– Ну да, надо же знать, как нас теперь зовут, – поддержал его Сергей.

Кухарский, кинув осторожный взгляд по вагону, – к счастью, на них никто внимания не обращает, каждый занят самим собой – достал из заднего кармана джинсов три паспорта. Открыв первый из них, он увидел фотографию Сергея и протянул документ ему, второй, со своим снимком, положил рядом на лавку, а третий, не глядя, отдал Виталику.

В это время Сергей, успевший уже раскрыть свой паспорт и пробежавший по нему глазами, недоуменно посмотрел на Сашу и дрожащим голосом проговорил:

– Евгения Ревкун… это же женское имя… Евгения, а не Евгений… Как же… как же так? Я же не могу стать женщиной…

Саша быстро заглянул в свой документ, поднес фотографию с печатью поближе к глазам и сквозь зубы проговорил:

– Надули, суки! Фуфло подсунули! С этими документами мы только быстрее в полицейский участок попадем. Лучше вообще без паспортов, чем с такой подделкой. Сходи-ка, Серега, выбрось их в туалете. Да и фотографии наши не забудь оторвать!

Женщины любят себя баловать. Русская журналистка из Дюссельдорфа Алина Вальд делала это с превеликим удовольствием. И это отнюдь не значит, что была она эгоцентричной персоной – совсем наоборот. С не меньшей радостью она баловала своих близких – мужа Маркуса и сына Михаэля. Вот сегодня, например, Алина предоставила своим мужчинам – маленькому и большому – возможность наслаждаться чисто мужским обществом в кегельном клубе. Ну а себе – в качестве моральной компенсации, конечно, – позволила в одиночку сходить в оперу.

Собственно, сегодня давали балет. И ни много ни мало – «Лебединое озеро». У Алины, как и у многих людей ее поколения, это чудесное произведение Чайковского неизменно ассоциировалось с путчем девяносто первого года. С тех самых пор, когда она, собираясь на работу, включила телевизор, чтобы во время кофепития выяснить, стоит ли прихватить с собой зонтик, а вместо утренней программы увидела танец маленьких лебедей, у нее выработалось стойкое неприятие ни в чем не повинного балета. С годами острота впечатлений, да и сам исторический факт путча с трясущимися руками главного заговорщика, затерялись в круговороте новых революций, войн, землетрясений и цунами. И получилось совсем уже странное смещение следственно-временных соотношений – о самом заговоре стали чаще всего вспоминать именно под «Лебединое озеро».