Владимир Моргунов - Лучший полицейский детектив

– Хватит причитать, – рявкнул он на суетящуюся в слезах вокруг него даму и тем самым привел её в сознание – она даже вздрогнула. – Звони давай…

Проснулся от суетливого шума. Открыл глаза и увидел над собой улыбающееся милое лицо симпатичной девушки. Огляделся. Рассмотрел на ней больничную униформу и только тогда вспомнил, где он и что с ним.

– Просыпайтесь. Готовьтесь к обходу. Сейчас вас осмотрит доктор.

Дежурная медсестра умела быть ласковой в своей служебной деловитости. Через несколько минут в палату вошёл врач со свитой:

– Ну-с, любезнейший… Здравствуйте. Как наши дела?

– Ваши? Не знаю, доктор…

– О-о, да у нас чувство юмора не пострадало… В смысле, у вас, – врач вполне приветливо улыбнулся. – Значит не так плохи наши дела… То есть, ваши! Ха-ха. Итак, что мы имеем…

– Я, доктор?

– Нет, теперь как раз все мы! Как вы себя чувствуете?

Дальше уже почувствовавший усталость – очевидно от наркоза – Антон отвечал только мимикой и кивками. Ему стало неловко. Он не только вспомнил, но теперь и осознал случившееся. Как всякий нормальный мужчина, он стеснялся быть потерпевшим…

Слово-то какое – потерпевший! Терпила!!! Нет, при всём психологическом отторжении фени нормальными людьми, есть в ней удивительные образцы точности ассоциаций в замене обычных слов на жаргонные. Формулировка порой доведена до предельного ощущения уважения или пренебрежения. Вчитайтесь!

«Терпила» – чистое существительное в своей законченности на базе того же корня, что и «потерпевший» со всеми признаками прилагательного. Род существительного неопределим без конкретного персонажа. Но отличительный признак у «терпилы» в именительном падеже сугубо женский – «а» в конце. То есть получается, что терпилой может оказаться мужчина, только при отсутствии мужественности? Есть чего стесняться… Пугаться даже! Конечно, есть и обратные образцы такого сочетания – само слово «мужчина», например. Но здесь всегда важны контекст и сила привычки. Мужчина ведь тоже мужчинкой бывает. Терпиле же такой суффикс без надобности – итак всё ясно: слабак!

Антон вдобавок ещё и из «органов»… Силовых! То есть, рассуждая концептуально, это он со своими полномочиями должен всякого рода негодяев и злодеев мужественности лишать. Это они при встрече с ним должны терпеть! Но где те, вчерашние, сейчас? И где он!

Впрочем, быстро разобравшись в переживаниях самокритичного свойства, Антон понял, что в душе у него нет безусловного чувства проигрыша. Разбежались-то они! Значит вполне допустима мысль, что сидят они сейчас где-то в норе – в норке! – и боятся. Страх свой терпят! И ещё неизвестно, что хуже – быть официальным потерпевшим или тайным терпилой.

– Вижу мысль в глазах, – с наигранным, впрочем, довольно умело наигранным, оптимизмом продолжал, между тем, врач. – Значит мозги работают… Пытаются, по крайней мере! Это хороший признак, любезнейший. Стало быть, сотрясение мозга у вас не такое серьёзное, как показалось вначале…

Он сидел и с напряжённым лицом читал первоначальные диагнозы. Малой молчал с термометром подмышкой.

– Ну, а что вы хотели? – снова заговорил доктор, обращаясь то ли к Антону персонально, то ли ко всем, кто его слышал, но скорее, самого себя убеждая. – Бледный. Глаза закатываются. Весь в крови. Буровит что-то, как в бреду: то ли спасаться просит, то ли на фронт просится. Спутница в истерике. Катастрофа, одним словом! Впечатления и эмоции – соответствующие… Медики – тоже люди… Всего лишь люди…

Разговорчивый доктор закончил читать и бубнить, посмотрел на Малого:

– Ну-ка…

Уверенно и бережно взял руками его голову, осторожно приподнимая веки своими большими пальцами, посмотрел в глаза, потом отпустил.

– Покрутите головой влево-вправо… Повращайте глазами… Голова не кружится? Нет? Точно?!

Удовлетворённо откинулся на спинку стула:

– Ну! Всё нормально с вашим мозгом, молодой человек. Если даже и встряхнулся, то совсем немного. Чуть-чуть. – Доктор даже подмигнул шутливо. – Ну, заплелись извилины чуток… Так это и от тяжких дум бывает… И довольно часто!

– Это если сами извилины есть!

Антон вставил фразу так неожиданно, что врач переспросил:

– Что, простите?

– Я говорю, если мозги как таковые есть.

Доктор мгновенно словно бы не погрузился, а нырнул в раздумье. Он посмотрел на Антона снова очень внимательно, но теперь уже явно не медицинским взглядом:

– Вы правы, молодой человек… Вы даже не представляете, как вы правы… Сотрясение мозга может быть только при наличии самого мозга. А между тем, этот диагноз ставится несправедливо часто… Неоправданно часто!