Лесли Чартерис - Святой против Треугольника

– Вы проигрываете, Доуни, и прежде чем вы навсегда закроете глаза, я вас побрею: борода вам не идет.

Последняя фраза Святого подействовала на Доуни как удар кнута.

Он стиснул в руке револьвер: его палец лежал на спуске. Еще одно слово Саймона – и он выстрелит. Но какое слово? Что знал Святой? Насколько он преуспел в своем расследовании? Вот что Доуни хотел узнать, и это губило его. Саймон на его месте уже давно бы начал действовать, предоставив судьбе решить остальное.

– Да, Доуни, вы не сможете выиграть...

Рука Святого протянулась к столу, на котором лежал коробок спичек. Взгляды Доуни, мисс Батчер и Мэри неотрывно следили за движением пальцев Саймона, вот он взял коробку, вот чиркнул спичкой о сукно.

– Решительно мне не нравится ваша борода, Доуни, – продолжал Саймон. – Знаете, как только я увидел ваше фото, я сразу подумал, что вы будете выглядеть намного лучше без этого украшения. Это не для вас, мой друг!

Он остановился, чтобы зажечь сигарету, и глубоко затянулся.

– Парень, ты слишком много говоришь, – проворчал Доуни. – Возможно, я и не понимаю твоего юмора, но я скажу тебе одну вещь: последним буду смеяться я.

В этот момент раздался грохот. Сигарета взорвалась на полу и наполнила помещение плотным дымом.

Он бросился к двери, увлекая за собой Мэри. Мисс Батчер закашлялась, она тщетно пыталась загородить ему путь, – он оттолкнул ее, она упала и ударилась головой о перила лестницы.

– Держи его, Терри! – завопил Доуни.

Саймон был уже около двери, он наклонился к уху Мэри и прошептал:

– Не дышите.

Из дыма появился силуэт Терри Батчера. Всю свою последующую жизнь он будет помнить то, что с ним произошло. Ему показалось, что на его голову обрушился тяжелый молот. Ничего не соображая, он повернулся вокруг своей оси. Новый удар, на этот раз снизу, задрал его голову так, что у него хрустнули позвонки. Терри рухнул на пол, больше ничего не чувствуя.

А Саймон уже выскочил из дома и бежал к автомобилю, в который скорее забросил, чем посадил, Мэри, а сам сел за руль. Он предусмотрительно поставил машину на небольшом уклоне, и ему было достаточно снять тормоз и включить мотор. Они находились уже в пятидесяти метрах от дома, когда раздался первый выстрел.

– Пригнитесь, Мэри, – посоветовал Саймон.

Она послушалась, Саймон сильнее нажал на акселератор, и машина рванулась вперед.

– Он слишком взволнован, чтобы метко стрелять, – с улыбкой заметил Святой.

Последовали еще три выстрела, и рядом с машиной просвистели пули.

Когда они были уже далеко, Саймон снизил скорость, а Мэри взмолилась:

– Я вас прошу, Саймон, вернемся!

– Нет, девочка моя. Я вас предупреждал: пути назад нет. И привыкайте. На нашем пути еще будут трупы.

– Вы считаете?.. – жалобно спросила она.

– Я уверен. У нашего Анджело Салетти, то есть Кринга, по мнению Каролины, нет ни малейшего уважения к человеческой жизни. Кажется, у Доуни его еще меньше.

Он замолчал. Некоторое время молчала и она, следя за дорогой, которую освещали фары машины.

– Но, Саймон, – наконец проговорила девушка, – что общего может быть у этого Доуни с наследством моего деда?

– Во всяком случае, ничего хорошего, – ответил тот. – Мы растревожили клубок змей, можете мне в этом поверить, дорогая Мэри.

в которой Мэри влезает на лошадь, а у Криса Джейсона болит нос

Спустя некоторое время Саймон остановил машину. Он обнаружил в стороне от дороги удобное место и перегнал туда машину, решив переночевать там, под кустами.

– У меня большой опыт, – весело сказал он, притащив несколько охапок папоротника. – Когда я был бойскаутом, то даже получал награды.

Мэри чувствовала себя совершенно разбитой и охотно растянулась на мягком папоротнике.

– Вы хотите выключить фары? – спросила она.

– Да, девочка. Для диких зверей, которые охотятся за нами, огонь будет весьма притягательным, а для нас – роковым. Спокойной ночи!

Когда Мэри открыла глаза, она подумала, что Саймон и не ложился. Он по-прежнему сидел рядом, с тлеющей сигаретой в зубах, и вовсе не выглядел усталым. На его лице застыло мечтательное выражение, как будто он слушал пение птиц в пробуждающемся лесу. Но не было ни птиц, ни пения. Природа была нема.

– Итак, моя дорогая? – спросил Саймон.

Она протянула ему обе руки:

– Я не знаю, что бы я делала, если бы вас не было здесь этой ночью...

– Вы бы ждали меня, я мог вернуться и чуть позже, моя прелесть, – спокойно ответил Саймон.