Лесли Чартерис - Знак Святого

Замысел Саймона сработал.

Иначе и быть не могло, потому что он великолепно разыграл спектакль.

Конечно, Фрэд с Марчем допускали, что слова Саймона нельзя принимать на веру, хотя Саймон изобразил все так, что только очень скептически настроенные противники могли усомниться в достоверности его рассказа. У них, естественно, могли зародиться сомнения. Но и это тоже входило в замысел Саймона. Потому что сомнения заставляют прогнозировать сразу два варианта развития событий. Ставки были слишком высоки, чтобы дать Фрэду и Марчу перехватить инициативу. Они не могли позволить себе терять драгоценное время на то, чтобы собраться с духом, так как в противном случае могли оказаться в более тяжелом положении, чем были прежде.

Саймон все это прочел на их лицах; он знал цену победы.

Фрэд смотрел на него все теми же полными ненависти глазами.

– Вы послали эту информацию в Вашингтон?

– Авиапочтой, – подтвердил Саймон; он заботился лишь о том, чтобы его слова звучали правдоподобно. – Сейчас они, вероятно, его уже получили, и к утру сюда прибудут морская и береговая охрана, а также военные корабли.

Рэндолф Марч расстегнул воротник рубашки.

– Они здесь ничего не найдут, – сказал он. – Мы... мы можем убить всех и утопить в море. Их никто не найдет. А потом заявим, что Джилбек просто сошел с ума, а репутация Святого известна каждому. Подлодка же успеет выйти в открытое море...

– Идиот! – вскричал Фрэд вне себя от гнева. – А про индейца ты забыл? И думаешь, так просто дискредитировать Джилбека? А как насчет всех этих сооружений, которые легко может идентифицировать любой эксперт?

– Мы все можем потопить в реке...

– Не оставив никакого следа? За такое короткое время? Потребуется только один водолаз, чтобы потом все это обнаружить!

– Тогда что же мы можем сделать?

Фрэд стоял неподвижно, как каменное изваяние, воплотившее все те качества, которые воспитала в нем его система: необычайную энергию и жестокость вандала, оставившего своим потомкам название своего племени в качестве синонима всеразрушающего варварства, волею судьбы смешавшегося с затаенной, болезненной и безжалостной хитростью, оставленной в наследство Восточной Европе монгольскими захватчиками и распространявшейся дальше на Запад, внося свою лепту в такую бойню, о которой не помышлял даже Чингисхан. В силе и компетентности этого человека сомневаться не приходилось: единственная загадка заключалась в том, почему такие способности были направлены на разрушения и смерть.

– Нам придется сняться отсюда, – сказал наконец он; голос его звучал как обычно уверенно. – Вероятно, можно будет найти новую стоянку для подлодки; во всяком случае, мы ни при каких обстоятельствах не можем позволить ее захватить – ни при каких... Боюсь, что вам придется расстаться с яхтой «Марч хэер».

– Это неизбежно? – спросил Марч тоном капризного ребенка.

– Выбирать вам. Но оставаться здесь вам нельзя. С другой стороны, если вы попытаетесь на ней спастись, самолеты береговой охраны обнаружат вас без особого труда. А у подлодки есть все шансы уцелеть. Думаю, вам лучше пойти с нами. Для вас найдется работа, и отечество вас не забудет.

Охрана стояла навытяжку, как солдаты на параде или роботы, не проявляя никаких чувств. Саймона это наводило на мрачные мысли. Судьба его самого и его спутников зависит от команды, которую отдаст Фрэд. Эти охранники умеют только одно – слепо подчиняться, поэтому они намного страшнее роботов, которых описал в своих фантастических романах Карел Чапек. И Святого охватило ужасное предчувствие, что земля будет опустошена, прежде чем восторжествует здравый смысл, и эти ползучие легионы, лишенные человеческих чувств и способные только выполнять команды, будут уничтожены. Это были новоявленные зомби, живые мертвецы, смысл существования которых – удовлетворять амбиции невротических властолюбцев, еще более циничных, чем Нерон...

Фрэд приказал одному из матросов принести канат, тот салютовал в ответ и поспешил выполнять приказание. Но прежде чем он успел уйти, ему пришлось еще раз салютовать и уступить дорогу молодому человеку, который в тот момент входил в комнату.

На молодом человеке были только белая нижняя рубашка и засаленные хлопчатобумажные брюки; но золотой околышек фуражки свидетельствовал о том, что это был офицер. Светловолосый, с обветренным широкоскулым лицом и фанатическим блеском голубых глаз. В одной руке он держал револьвер. Взглянув на Фрэда, он вытянул свободную руку вперед и крикнул: