Лео Мале: Смерть ростовщика

...И, таким вот образом, не услышав и не увидев спускающуюся девушку, я наткнулся на нее, и она едва не скатилась с лестницы.

Выше среднего роста, одетая в двусторонний черный с желтым плащ, она и без невольной грубости с моей стороны выглядела достаточно потрясенное Прижав смятый платочек к лицу, девушка шмыгала носом, не то от насморка, не то от слез. Из-под небрежно накинутого капюшона выбились в беспорядке несколько светлых прядей. Ее лицо показалось мне красивым, но ничего потрясающего, В конце концов мы находились на лестнице дома, где жили поляк-портной, плохо замаскированный ростовщик и рабочие семьи. Я извинился, пытаясь по привычке шутить:

– ...Еще немного, и я бы вас поцеловал, а если бы ваша помада размазалась... и т. д.

Нет, Нестор, не имеешь ты сегодня успеха у дам! Наверное, дело в скудости твоего кошелька, скудости, ощутимой за километр без помощи счетчика Гейгера. Девушка молча и по-прежнему шмыгая носом ринулась на улицу, вместо ответа показав мне каблуки своих туфель из змеиной кожи и черные швы чулок. От нее остался только аромат. Приятный и легкий, слишком легкий, чтобы победить или хотя бы помериться силами с запахом кошачьей мочи, царившим на лестнице.

Позабыв о встрече и думая только о состоянии моих финансов, я преодолел три этажа. Дверь конторы Кабироля украшала уменьшенная копия таблички, висевшей внизу? и рукописная открытка, предлагавшая звонить и входить. Я позвонил и вошел...

...И, пройдя вестибюль, я произнес слово, не свидетельствующее о преувеличенном уважении к смерти.

* * *

Борьбы не было. Или очень слабая. Необходимый по условиям игры минимум и последние судороги агонизировавшего. Несколько бумажек и бульварная газетенка розового цвета, слетев со стола, валялись на полу. Вот и все. Остальное, погруженное в тишину и спокойствие, едва нарушаемые дождем, ветром и тиканьем часов, находилось в порядке. Относительном порядке, то есть можно было заметить лишь беспорядок, свойственный местам такого рода, намеренный хаос. Даже пыль, покрывавшая некоторые предметы и собравшаяся в углу камина, – не тронута. Нет, борьбы не было. Ничего похожего на отталкивающие дикие схватки, после которых остается разгром и кровавые пятна, вызывающие отвращение у полицейских, явившихся оценить ущерб. Аккуратненькое, чистое и элегантное убийство, задуманное заранее, хотя орудие убийства и было в нужный момент найдено в хозяйстве убитого.

Вытянувшись на спине в ожидании упаковщиков из похоронного бюро, папаша Самюэль Кабироль лежал рядом с креслом, с которого, должно быть, и соскользнул, получив причитавшееся. Готов поспорить на что угодно, что умер он, так сказать, в состоянии греха. Его губа, приподнятая в не столь уж насмешливой, если вдуматься, гримасе, была основательно выпачкана губной помадой. Хорошо пахнущей помадой. Она распространяла аромат, еще не выветрившийся из моей памяти, как бы мимолетен он ни был.

Из данного обстоятельства можно было сделать большое количество выводов, как хороших, так и плохих.

Пиджак на трупе был расстегнут, левая половина удерживалась в нормальном положении вонзенным по рукоять кинжалом. Другая половина, откинутая на руку, открывала глазам подкладку. Из внутреннего кармана выглядывал бумажник из сафьяна, потускневшего от возраста и использования.

Из этого также можно было кое-что заключить. Например, что труп обыскали и взяли...

Возможно, не все!

– Вот оно, твое чудо! – громко произнес кто-то со скрипучим смешком.

Я не узнал собственного голоса, и это произвело на меня странное впечатление. Наконец, после небольшого внутреннего спора, я закрыл входную дверь, чтобы никто не потревожил меня во время моих нечистых занятий. Помимо замка дверь запиралась на большую задвижку. Я повернул рычажок, и механизм сработал. Раздался щелчок, от которого у меня похолодела спина. Испугавшись, я попытался повернуть рычажок в обратном направлении. Напрасный труд. Задвижка не дрогнула. Это была усовершенствованная модель, ее теперь можно было открыть только при помощи специального ключа! Я попался! Но, преодолев первый приступ паники, я вернулся к трупу, обыскал его и нашел связку ключей, в том числе и от задвижки. Сунув его в карман и успокоившись на сей счет, я осторожно вытащил выглядывавший бумажник. Меня пробирала дрожь, но, что должно быть сделано, должно быть сделано, я не мог упускать случай. К тому же этот Кабироль при жизни был омерзительным типом: принять в заклад плюшевого медвежонка! Он не заслуживал лучшего отношения.