— И что же вы планируете делать в течение ближайших пяти или десяти лет, Кит? Вот так сторожить ее, уберегая от самоубийства?
Он озадаченно посмотрел на меня.
— Не совсем понимаю вас.
— Сейчас мы едва не потеряли ее. Вы не можете продолжать рисковать ее жизнью. И не можете стоять рядом, следя за нею все двадцать четыре часа в сутки.
— Я не знаю, что делать.
— Сегодня же опять отвезите ее обратно в психиатрическую клинику. Забудьте про Южную Америку. Вам там не понравится.
— Но я дал слово.
— Кому, Сэнди. Она скорее умрет, чем будет продолжать вот так. В буквальном смысле этого слова.
— Дело здесь не только в ней, — ответил он потерянно. — Что касается Южной Америки, то у меня нет выбора. Это неотъемлемая часть всей договоренности в целом.
— Объясните лучше, о чем идет речь.
— Не могу, я обещал не разглашать этого.
— Кому вы дали обещание? Стивену Хэккету?
— Нет. Это был не мистер Хэккет.
Обогнув круглую кровать, я подошел к нему.
— Я не смогу больше ничего для вас сделать, если вы не раскроете все карты. По-моему, от вас обоих хотят попросту избавиться — от вас и от вашей дочери.
Он упрямо твердил свое:
— Я знаю, что делаю. Не хочу от вас помощи и не нуждаюсь в ней.
— Может быть, и не хотите, но определенно нуждаетесь. Собираетесь вы отвезти Сэнди обратно в клинику?
— Нет.
— Тогда я буду вынужден заставить вас.
— Вы не сможете. Я — свободный гражданин.
— Долго вы им не останетесь. Капитан Обри сейчас ждет меня для беседы. Когда он узнает, что вы покупали и продавали материальные улики по делу об убийстве...
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду пленки с записями, которые вы купили у миссис Флейшер.
У меня было лишь предположение, хотя и основанное на анализе фактов, что пленки с записями тоже являются составной частью всей договоренности в целом, о которой он говорил. И выражение на его лице подтвердило это предположение.
— Для кого вы купили их, Кит?
Он не ответил.
— Кто платит вам за то, чтобы вы увезли дочь из страны?
Он опять отказался отвечать. В дверях за его спиной возникла Сэнди. На ней был чистый желтый махровый халат, после душа она порозовела. Ночной заплыв явно пошел ей на пользу. При виде этого мне стало труднее простить ей ее поступок. Она обратилась к отцу:
— Тебе кто-то платит за отъезд? Мне ты этого не говорил. Ты сказал, что компания выплачивает тебе какую-то сумму в связи с тем, что вынуждена отказаться от твоих услуг.
— Именно так, дорогая. В связи с этим отказом. — Он стоял между нами, глядя то на нее, то на меня.
— Какую сумму?
— Не твое дело, дорогая. Я хочу сказать, позволь мне самому заняться всеми делами. Тебе не нужно забивать себе этим голову.
— Ха, ну спасибо. Деньги тебе дает мистер Хэккет?
— Можно сказать и так. Эта компания — его.
— И ты получаешь деньги, если увозишь меня в Южную Америку? Правильно? В противном случае, не получаешь ничего?
— Мне не нравится этот перекрестный допрос, — возмутился Себастьян. — В конце концов, я — твой отец.
— Ну конечно же, папочка. — Говорила она саркастически, с мрачной интонацией человека, имеющего право на превосходство из-за перенесенной им боли и страданий. — Но я не хочу в Южную Америку.
— Ты же говорила, что хочешь.
— А теперь не хочу. — Она резко повернулась ко мне: — Заберите меня отсюда, пожалуйста. Сил нет созерцать эту сцену. Именно здесь летом я захорошела и поймала сильный кайф, в этой комнате. А это та самая кровать, на которой Луп и Стив «заделывали» меня по очереди. Во влагалище и в задний проход. — Она дотянулась до этих частей своего тела, как ребенок, показывающий, где ему причинили боль.
Ее слова и жесты были обращены ко мне, но предназначались отцу. Себастьян был потрясен. Он сел на кровать, но сразу же резко вскочил, стряхнув с покрывала насыпавшийся с головы песок.
— Не может быть, что ты говоришь о мистере Хэккете.
— Может. Я совсем забалдела тогда и почти не соображала, что происходит. Но всякий раз, когда я вижу Стивена Хэккета, я сразу узнаю его.
Глаза Себастьяна изменились, словно линзы в объективе сложного фотоаппарата. Он хотел бы не верить ей, отыскать какую-нибудь брешь, ставящую под сомнение достоверность сказанного ею. Но это было правдой, и мы оба понимали это.
— Почему ты не сказала мне, Сэнди?
— Вот сейчас говорю.
— Я имею в виду, летом, когда это случилось.
Она презрительно посмотрела на него.
— А откуда тебе известно, что это случилось летом? Я об этом сейчас ничего не сказала.
Читать дальше