Сара Парецки: Тупик

Сказать по правде, мне куда больше понравилась бы тихая поминальная служба в каком-нибудь экуменическом [2] храме, где товарищи Бум-Бума по команде могли бы сказать пару слов о покойном. Они предложили это семье, но многочисленные тетушки с негодованием отказались. И уж во всяком случае, я ни за что не стала бы устраивать церемонию в такой вульгарной церкви, где священник, в глаза не видавший моего двоюродного брата, говорил многословные и лицемерно многозначительные речи.

Но я не вмешивалась в траурный обряд, уступив инициативу тетушкам. Бум-Бум назначил меня своим душеприказчиком, и эта обязанность отнимала у меня достаточно много энергии. Я знала, что Бум-Буму наплевать, как именно его похоронят, а тетушки только и жили тем, что устраивали свадьбы и похороны родственникам. По их сценарию мне пришлось несколько часов просидеть на поминальной мессе, а затем участвовать в бесконечном шествии к кладбищу Святого Сердца, куда пришлось тащиться через весь район.

После захоронения ко мне сквозь толпу пробился Бобби Мэллори, лейтенант полиции. Тетя Элен (или тетя Сара, толком уже не помню) как раз уводила меня, чтобы закормить до смерти пирожками и фрикадельками, поэтому я очень обрадовалась появлению Бобби. Это был старый друг моего отца; они вместе работали в чикагской полиции. Вот кого я и в самом деле рада была видеть.

— Вики, я очень расстроился из-за Бум-Бума. Я знаю, как вы дружили.

Бобби — единственный человек на свете, которому разрешается называть меня «Вики».

— Спасибо, Бобби. Я рада, что ты пришел. Мне и в самом деле несладко.

Холодный весенний ветер растрепал мне волосы, и я зябко поежилась. Пожалела, что не надела пальто. Мэллори проводил меня до лимузинов, которые должны были доставить на поминки членов семьи — ровным счетом пятьдесят три человека. Будучи душеприказчицей, я прикинула, что похороны обойдутся наследникам тысяч в пятнадцать, но мне было на это наплевать.

— Ты едешь на поминки? — спросила я. — Можно, я сяду к тебе в машину? Тут такая толкучка, что никто не обратит на это внимания.

Мэллори охотно согласился и посадил меня на заднее сиденье своего служебного автомобиля, предварительно познакомив с водителем:

— Вики, это Катберт. Он тоже был поклонником Бум-Бума.

— Да, мисс. Помню, как я огорчился, когда Бум... извините, вашему кузену пришлось уйти из хоккея. Думаю, он бы самого Грецки за пояс заткнул.

— Ничего, можете звать его Бум-Бум, — вздохнула я. — Ему нравилось это прозвище, все его так называли... Бобби, этот тип из зерноторговой компании, которому я звонила, ничего мне толком не объяснил. Как именно погиб Бум-Бум?

Мэллори сурово взглянул на меня:

— Ты уверена, что хочешь это знать? Я знаю, ты девочка с крепкими нервами, но лучше тебе не углубляться в подробности. Запомни Бум-Бума таким, каким он был в свои лучшие годы.

Я поджала губы — устраивать скандал на похоронах было бы неприлично.

— Послушай, Бобби, я не большая любительница кошмарных деталей, но все-таки имею право знать, что случилось с моим двоюродным братом. Он был спортсменом, и я не могу себе представить, что Бум-Бум просто взял и свалился с причала в воду.

Лицо Бобби смягчилось.

— Ты что, думаешь, что он утопился?

Я нерешительно развела руками.

— Понимаешь, на моем автоответчике он оставил сообщение. Хотел срочно со мной увидеться. А меня в городе не было. Может быть, у Бум-Бума была депрессия?

Мэллори покачал головой:

— Твой двоюродный брат был не из тех, кто бросается в воду. Ты знаешь это не хуже меня.

Мне не хотелось выслушивать лекцию о трусости самоубийц, и я прервала лейтенанта:

— Так он действительно бросился в воду?

— Думаю, служащий компании специально не стал посвящать тебя в подробности. Но ведь от тебя так просто не отвяжешься, верно? — Мэллори вздохнул. — Если я не удовлетворю твое любопытство, ты станешь все разнюхивать сама. Хорошо. У причала стоял корабль. Бум-Бум попал под работающий винт, и его разнесло на куски.

— Понятно.

Я отвернулась и стала смотреть на длинную вереницу некрашеных домов, выстроившихся вдоль автомагистрали Эйзенхауэра.

— День был дождливый. Док старый, деревянный. Доски во время дождя становятся скользкими. Я сам читал отчет медэксперта. Уверен, что Бум-Бум просто поскользнулся. Не думаю, что это самоубийство.

Я кивнула и погладила Мэллори по плечу. Хоккей значил для Бум-Бума очень многое, в этом была вся его жизнь, и мой кузен тяжело переживал уход из спорта. Я знала, что Бум-Бум не из тех, кто опускает лапки, но, когда мы виделись в последний раз, вид у него был довольно кислый. Достаточно ли сильна была у Бум-Бума депрессия, чтобы броситься под работающий винт парохода?