Сара Парецки - Заказное убийство

После недолгого молчания я решила уточнить одно, все еще непонятное для меня обстоятельство:

— Почему с твоим именем все время происходили какие-то странные изменения? Когда твой отец пришел ко мне, он назвал тебя Анитой Хилл. В Висконсине ты называла себя Джоди Хилл. Я понимаю, что он назвал тебя ложным именем, пытаясь уберечь тебя от худшего, но почему вы оба употребили фамилию Хилл?

— Это не случайное совпадение. Джо Хилл [15] был всегда нашим любимым героем. Отсюда я подсознательно пришла к Джоди Хилл. Вероятно, и он употребил эту фамилию по той же причине.

Наконец мы подъехали к самому дому Аниты. Некоторое время она продолжала молча сидеть в машине. Наконец она сказала:

— Я думала, пригласить вас с собой или нет. И я решила пригласить. Все это, включая и ваше участие в этом деле, началось с того, что он пришел к вам. И я не думаю, что он поверит, что все кончено, без вашего подтверждения.

— О'кей. — Мы вместе направились к дому. Перед парадной дверью сидел какой-то человек.

— Телохранитель, — шепнула мне Анита. — У нашего дома, сколько я себя помню, всегда дежурил телохранитель. — Повысив голос, она сказала: — Привет, Чак. Это я, Анита, только я выкрасила волосы.

Телохранитель был явно ошеломлен.

— Я слышал, что вы убежали. И что кто-то пытался вас убить. С вами все в порядке?

— Да, все в порядке. Отец дома?

— Да, он один.

Мы вошли в дом — небольшое ранчо на обширном земельном участке. Анита провела меня через прихожую в довольно запущенную гостиную. Эндрю Мак-Гро смотрел телевизор. При нашем появлении он повернул голову. Какое-то мгновение он не узнавал Аниту с ее коротко стриженными черными волосами. Затем он вскочил:

— Анни?

— Да, это я, — спокойно сказала она. — Мисс Варшавски, как ты ее и просил, нашла меня. Она прострелила колено Ярдли Мастерсу и сломала руку гангстеру Эрла Смейссена. Они все трое сейчас в тюрьме. И мы можем поговорить.

— Это верно? — спросил он. — Вы изувечили Бронски и прострелили колено Мастерсу?

— Да, — ответила я. — Но ваши беды еще не кончились, вы знаете; как только Мастерс немного придет в себя, он начнет говорить.

Он перевел взгляд с меня на Аниту; его тяжелое квадратное лицо выражало непривычную нерешительность.

— Много ли ты знаешь? — наконец спросил он.

— Много, — ответила Анита. Ее голос звучал без враждебности, но холодно; так обращаются к не очень хорошо знакомому человеку, не зная, стоит с ним разговаривать или нет. — Я знаю, что ты использовал профсоюз для получения денег под видом страховых пособий. Я знаю, что Питер узнал это и обратился за разъяснениями к Ярдли Мастерсу. А Мастерс позвал тебя и через твое посредство вышел на наемного убийцу.

— Послушай, Анни, — сказал он тихим настойчивым голосом, весьма непохожим на тот ворчливый, назидательный, которым он обращался ко мне. — Поверь, я не знал, что Мастерс решил убить Питера, когда попросил меня о помощи.

Она стояла в дверном проеме, глядя сверху вниз на отца, сидящего в одной рубашке, без пиджака. Я отодвинулась в сторону.

— Неужели ты не понимаешь, — сказала она чуть дрогнувшим голосом, — что это не имеет значения? Не имеет значения, знал ты или нет, кто именно будет обречен на смерть. Важно другое — то, что ты использовал профсоюз для мошенничества и что Мастерс обратился к тебе, когда ему понадобились услуги заказного убийцы. Я знаю, что ты не позволил бы убить Питера, если бы имел понятие, что речь идет о нем, а не о ком-нибудь другом. Но все это случилось только потому, что ты знал, где найти заказного убийцу.

Он сидел молча, раздумывая.

— Да, — наконец произнес он все так же негромко. — Ты думаешь, я не размышлял об этом, сидя здесь вот уже десять дней, ожидая в любой момент услышать о твоей смерти, в которой, случись она, виноват был бы я сам. — Она молчала. — Послушай, Анни. Вот уже двадцать лет, как вся моя жизнь заключается в тебе и профсоюзе. Я оставляю все профсоюзные дела, ты хочешь, чтобы я оставил и тебя?

Позади нас, на экране телевизора, безумно улыбающаяся женщина рекламировала какой-то шампунь. Анита смотрела на своего отца.

— Но ты знаешь, что прежнее уже никогда не возвратится. Сломано само основание нашей жизни.

— Послушай меня, Анни, — хрипло сказал он. — Я не спал, не ел десять дней. И все это время я смотрю телевизор, ожидая сообщения, что где-то найдено твое мертвое тело... Я попросил Варшавски найти тебя, когда думал, что могу опередить Мастерса. Но когда мне дали понять, что убьют тебя, как только ты появишься, мне пришлось сказать ей, чтобы она прекратила поиски.