Крис Хендерсон: Дорого да мило

Тут проснувшаяся Лоррэн одновременно завопила и включила свет, что немного отвлекло моего противника. Воспользовавшись этим, я, спружинив ногами, оттолкнулся от пола. Он упал, но сейчас же поднялся. Тогда, схватив лампу с ближайшего столика, я массивной подставкой ударил его, целясь в голову. Он зарычал, выбил лампу у меня из рук — мы вновь оказались на полу.

Ухватив меня за руку и за ногу, он, как в кетче, тянул мои несчастные конечности одну к другой, выгибая мне хребет. Превозмогая боль в спине, я наподобие червя полз туда, где валялась лампа, и эти несколько сантиметров дались мне дорого. Лоррэн продолжала истошно вопить.

Когда я наконец дотянулся до цоколя, раздался ее крик:

— Боже мой! Кении!

Противник среагировал на свое имя, ослабил хватку, а я схватил лампу и обрушил ее ему на голову. Пальцы его разжались, я выскользнул. Но уже через секунду он снова бросился на меня. Подпустив его почти вплотную, я ткнул его лампочкой в лицо. Хрупкое стекло разлетелось, несколько осколков вонзилось ему в левый глаз и ниже — в щеку. Он невольно отпрянул. Я нажал сильнее, вгоняя осколки глубже, и еще повернул разок. Потом перехватил лампу обеими руками и обрушил тяжелую подставку ему на голову.

Он отлетел к окну, ударившись в него спиной с такой силой, что разбил стекло. Острые, толстые, зазубренные осколки, торчащие из полувыбитой фрамуги, вонзились в него как кинжалы — он сам вгонял их в себя собственной тяжестью. На отполированный наборный паркет, пузырясь, хлынула кровь. Кении, насаженный на стекло, словно жук — на булавку, забился в предсмертных судорогах. Лоррэн подбежала ко мне, и я осторожно отодвинул ее в сторону, чтобы кровь, стремительно заливавшая пол, не попала ей на ноги — она ведь была босиком. Мы еле выбрались из спальни.

Полиция и на этот раз сработала, вопреки своей репутации, лучше, чем я ожидал. Явились, с окна сняли Кении, а с нас — показания, извинились за беспокойство — виданное ли дело? — ушли. Возглавлял бригаду тот самый капитан, что был и в офисе Моргана, но я не увидел в этом совпадении ничего особенного. Капитаны, еще не махнувшие рукой на свою карьеру, обычно стараются, чтобы состоятельная публика из вверенных их попечению кварталов претензий к полиции не имела. Впрочем, может, капитан Филиппе представлял собой исключение и всего лишь ревностно выполнял свой долг. Не знаю.

Вломившийся в спальню Лоррэн парень при жизни отзывался на имя Кеннет, носил фамилию Фентон, часто бывал у Морганов дома, дружил с Ричи и был членом сборной по реслингу. Немудрено, что Лоррэн, увидев парня, которого ее брат приводил на уик-энды и праздники, так завопила. Тут не так еще завопишь. Полицейские собрались немедленно проверить, связан Кении или его друзья с теми террористами, что подозревались в покушении. Я даже не засмеялся, услышав об этом намерении: не стоит рассуждать о зашоренности, когда лошадь в этих самых шорах несется прямо на тебя.

Когда полиция откланялась, солнце было уже довольно высоко. Лоррэн спросила:

— Что мы будем теперь делать, мистер Хейджи?

— Я лично собираюсь умыться и причесаться. И тебе рекомендую. После этого я бы съел что-нибудь вроде пончика, а ты — что захочешь. Но перед тем, как умыться или позавтракать, дай мне, пожалуйста, образцы почерка Ричи. Хоть подписанный им счет из бакалеи, хоть заявку на участие в матче «пони-поло». Все равно. Но только чтобы фамилия была написана разборчиво.

Умывшись и сняв щетину старой бритвой мистера Моргана, я почувствовал себя несколько лучше, А когда стал сравнивать образцы почерка — Лоррэн вручила мне целую кипу бумаг, — стало совсем хорошо. Адрес на стреляющей бандероли и нежная надпись на обороте старой фотографии, несомненно, были сделаны одной и той же рукой. Взглянув в лицо Лоррэн, я понял, что для нее это — факт неоспоримый.

— Ну, а теперь что мы будем делать? — спросила она.

— А теперь нанесем родственный визит.

Однако она попросила дать ей собраться — с мыслями и вообще. Лишние полчаса роли не играли, тем более, что она, перед тем как исчезнуть в дверях спальни, поставила передо мной бутылку джина и бокал. Я был совершенно ублаготворен и опасался даже, что она соберется слишком быстро — но тут уж ничего не попишешь: не так живи, как хочется...

Когда она вошла, я поднялся ей навстречу, одновременно завинчивая пробку «Джилби».

— Ты — без оружия? — спросила она.

— Без, — ответил я. — Зачем оно мне? Я — мирный человек.