Фридрих Незнанский - Марш Турецкого

- Естественно, после! Что я, тут смотреть что ли, буду? Больше мне делать нечего?

- Разрешите вопрос? Губернатор тоже подъедет?

Латников запнулся:

- А в чем дело?

- Исключительно в безопасности. После сегодняшнего акта от преступников можно ожидать чего угодно. Здесь, правда, уже провели соответствующую работу…

- Кто? с пренебрежением спросил Латников. Местные пинкертоны? Нет уж! Сейчас, до начала мероприятия, сюда прибудет рота внутренних войск, которой поручена охрана.

Турецкий понимающе закивал.

- Господи, зачем это? поморщилась Зинченко. Это что же получается? Я буду передвигаться по городу в сопровождении роты охранников?! Да вы что! Это же просто профанация!

- Дорогая Валентина Сергеевна! воскликнул Латников. Мы не имеем права рисковать! Таково указание президента! И я ни на шаг не отступлю от него.

- Делайте что хотите! резко ответила Зинченко и вдруг увидела иронический взгляд Турецкого. Пойдемте, Александр Борисович. Взяла его под руку. Нас уже приглашают.

Краем глаза Александр успел заметить, как у Латникова от такого неожиданного поворота изумленно вытянулось лицо. И Турецкий довершил "подсечку". Он наклонился к самому уху Валентины Сергеевны и прошептал:

- Лучший способ дискредитации кандидата в губернаторы трудно придумать…

Она вздрогнула, но даже головы не повернула. Латников же постоял и пошел следом за ними.

…Зал, как в лучшие старые времена, взорвался аплодисментами. Зинченко с грустной улыбкой кивала молодым лицам, обращенным к ней из партера и с балкона, сложив ладони перед собой на индийский манер, приветствовала собравшихся. Она стояла у правой боковой стенки. Турецкий слева от нее, отступив назад, но не настолько, чтобы пропустить впереди себя Латникова, который был теперь просто вынужден стоять слева от него.

Наконец аплодисменты и шум стихли. Валентина Сергеевна произнесла несколько фраз по поводу сегодняшнего трагического события, высказала соболезнование семье погибшего министра, сотрудникам его ведомства, после чего плавно перешла к изложению цели своего визита.

Турецкий, внимательно наблюдавший за тем, что происходило в зале и на сцене особенно хорошо отсюда просматривались кулисы, ничего подозрительного пока не замечал. Разве что на балконе напротив продолжалось какое-то хождение. И в ложе осветителя появился человек, после чего вспыхнули софиты и осветили праздничный задник на сцене вид Невы и Петропавловского собора со шпилем. Задник чуть колыхался внизу, отчего создавалось ощущение, что это играет вода. Красиво…

Обернувшись, Турецкий увидел двоих бодигардов, стоящих у двери с равнодушными лицами и сложенными на груди руками. Защитнички!

Снова взгляд остановился на ложе осветителя. Что-то не нравилось Александру Борисовичу, но что он не мог сообразить. Оставалось надеяться, что там все сто раз проверено. По идее, театральное освещение давно уже управляется автоматически, а не вручную по старинке. Но тогда что там делал человек?…

Вот опять что-то вроде сдвинулось там, будто краешек чего-то проплыл над барьером ложи.

А Валентина Сергеевна продолжала говорить. О роли молодежи. О ее месте в семье, в городе, в государстве. О сложностях времени перемен. О том, что будущее обязательно станет таким, каким его желает видеть молодежь, только необходимо действительно этого желать и быть активным…

Акустика в зале была отличной, а Валентина Сергеевна говорила негромко. Но, видно, большинству сидящих в зале подобные речи и призывы были знакомы и скучны. Понемногу поднимался обычный шумок, сопровождающий надоедливые речи. Скрипы кресел и покашливания, легкий гул приглушенных голосов и бумажный шелест.

Латникову надоело стоять, и он сел в кресло слева. Турецкий продолжал стоять чуть за спиной Зинченко, будто ее телохранитель, она невысокая, а он на полторы головы выше ее.

Понятно, почему не почтил своим присутствием губернатор. Зинченко заговорила о своем желании, если ее поддержит город и прежде всего молодежь, выставить свою кандидатуру на ближайших губернаторских выборах. Аплодисменты не так, правда, чтоб уж очень дружные показали, электорат не сильно возражает…

Речь, похоже, подходила к концу. Да и люди приустали. А ложа все не давала покоя Турецкому. Обернувшись, он негромко сказал одному из охранников:

- Прикажите, чтоб срочно проверили вон ту ложу, где софиты, и показал пальцем. И опять каким-то боковым зрением зафиксировал удивленно вскинутые брови Латникова. Но глаза Турецкого снова приковала к себе ложа осветителя.