Роберт Паркер - В поисках Рейчел Уоллес

– Расскажите мне о Спенсере, – попросила Рейчел. – Вы его давно знаете?

– Я встретила его в семьдесят третьем, – сказала Сьюзен, – но, кажется, знала его всегда.

– Это только кажется, что всегда. Я просто хорошо заговариваю зубы, – вставил я.

Рейчел не обратила на меня никакого внимания.

– А какой он?

– Такой, какой есть, – ответила Сьюзен. Тут подошла официантка принять заказ на коктейли.

– Нет, я имею в виду вообще, какой он? От него, вероятно, будет зависеть моя жизнь. Я должна знать о нем побольше.

– Мне не хотелось бы говорить об этом в его присутствии, но вы вряд ли найдете кого-то лучше.

– Или даже такого же, – вставил я.

– Ты начинаешь преодолевать стеснительность и уже не преуменьшаешь своих достоинств, – сказала Сьюзен. – Раньше ты слишком тушевался.

– Может ли он на время подавить свое отвращение к радикальному феминизму настолько, чтобы защищать меня?

Сьюзен посмотрела на меня и сделала большие глаза.

– Не лучше ли тебе самому ответить на этот вопрос? – спросила она.

– Мне кажется вопрос спорный. Мое отвращение к радикальному феминизму не доказано. Мы, собственно; даже не установили, что вы – радикальная феминистка.

– Я научилась распознавать отвращение к радикальному феминизму и редко ошибаюсь, – сказала Рейчел Уоллес.

– Допустим, вы правы, – ответил я.

– Иногда он страшно достает, – сказала Сьюзен. – Вы хотите, чтобы он успокоил вас, но он это знает, а потому даже пальцем не пошевелит. Но вас успокою я. Ему, в общем-то, наплевать на радикальный феминизм. Однако если он говорит, что будет вас защищать, значит, так тому и быть.

– Я никого не достаю, – буркнул я. – Просто, если я скажу, что не испытываю никакого отвращения, ее это не убедит. И я ничего не смогу доказать, пока что-нибудь не случится. Слова тут не помогут.

– Слова порой помогают, – сказала Сьюзен. – И особенно интонации. Но ты такой эгоист, что не будешь ни с кем объясняться.

Официантка вернулась с вином для Сьюзен, пивом "Беке" для меня и очередным мартини для Рейчел Уоллес. Те пять, что она уже выпила после полудня, казалось, никак на нее не подействовали.

– Пожалуй, я не стану повсюду таскать ее за собой, – сказал я Рейчел.

– Самец, – ответила Рейчел. – Принципы самца. Он зациклился на этом и не может ни объясниться, ни извиниться, ни заплакать, ни выразить свое чувство.

– Зато я могу выйти из игры. И сделаю это через минуту.

Голова Уоллес резко повернулась в мою сторону. Она смотрела напряженно и жестко, Сьюзен погладила ее по руке.

– Дайте ему время, – сказала она. – Он вам понравится. Его трудно отнести к какой-нибудь категории. Но он будет охранять вас. Будет беспокоиться о том, как бы с вами чего не случилось. И он убережет вас от опасности. – Сьюзен потягивала вино. – Он действительно сделает это, – сказала она Рейчел.

– А вы, – спросила Рейчел, – о вас он беспокоится?

– Мы с ним беспокоимся друг о друге, – ответила Сьюзен. – Сейчас я забочусь о нем.

Рейчел Уоллес улыбнулась, лицо ее смягчилось.

– Да, – кивнула она. – Именно так все и выглядит.

Опять подошла официантка, и мы заказали ужин.

Я неплохо проводил время, поглощая фирменное блюдо "У Розалии" – суп-пюре из моркови, когда Рейчел Уоллес сказала:

– Джон рассказал мне, что вы были боксером-профессионалом.

Я кивнул, уже чувствуя, к чему идет дело.

– И еще вы воевали в Корее? Я снова кивнул.

– И были полицейским? Еще один кивок.

– А теперь занимаетесь вот этим.

Для данного утверждения кивок не требовался.

– Почему вы покинули бокс?

– Я достиг своего предела.

– Разве вы не были хорошим бойцом?

– Я был хорошим, но не великим. А быть просто хорошим бойцом – это не жизнь. Только великие ведут достойную жизнь. Да и нечистое это дело к тому же.

– Вы не устали от насилия?

– Ринг – это нечто другое, – ответил я.

– И вы всегда готовы избить человека до крови?

– Он сам на это соглашается. Между прочим, перчатки проложены мягким. Без насилия тут не обходится, но если это и насилие, то оно контролируется, регулируется и определяется правилами. Я никогда никого серьезно не травмировал, и меня тоже никогда серьезно не травмировали.

– Ваш нос явно был сломан.

– Много раз, – сказал я. – Но это, скорее, мелочь. Больно, но несерьезно.

– И вам доводилось убивать людей. – Да.

– И не только в армии?

– Не только.

– Каким же должен быть человек, чтобы так просто взять и убить? – спросила она.