Джеймс Чейз - Никогда не знаешь, что ждать от женщины

– Я навел о вас справки, мистер Джексон, – сказал он, и его маленькие глазки тщательно ощупали мое лицо. – Вы – весьма странный субъект.

Старший инспектор Редферн во время последнего визита высказался примерно в том же духе, но тон его голоса был намного грубее.

Я никак не отреагировал на это замечание, а только гадал, что же, собственно, он еще скажет.

– Мне сказали, что вы пройдоха и хитрец, – продолжал он. – Весьма большой хитрец, но действуете расчетливо. Вы умны и не слишком щепетильны в выборе средств. Достаточно храбрый и жестокий… – Он посмотрел на меня поверх бриллианта и усмехнулся.

Наперекор здравому смыслу на меня пахнуло холодом, и ночь обступила молчанием и пустотой. Я подумал о кобре, жирной и опасной, свернувшейся под кустом в ожидании жертвы.

– Мне известно, что вы в городе вот уже восемнадцать месяцев, – передохнув, продолжал он. – До этого работали детективом в центральном страховом агентстве в Нью-Йорке. Детектив, работающий там, имеет все возможности заняться шантажом. Возможно, именно поэтому вас попросили подать в отставку. Прямых обвинений не было, просто начальство решило, что вы живете очень широко, несоразмерно с вашим скромным жалованьем. Это навело на размышления. В страховом бизнесе очень осторожные люди. – Гиппопотам замолчал, и его маленькие глазки еще раз изучили мое лицо, но это ему ничего не дало. – Вы подали в отставку, – снова продолжил он, – и немного позднее устроились детективом в компанию по охране отелей. Еще через некоторое время управляющий одного из отелей подал на вас жалобу: вы прикарманили взносы отеля. Доказательств опять же не было: ваше слово против его, так что оснований для возбуждения дела не было, но вас все же попросили уволиться. Потом вы жили на средства женщины, с которой были в весьма близких отношениях, но это вскоре закончилось, так как она узнала, что деньги, получаемые от нее, вы тратили на других женщин.

Несколько месяцев спустя вы решили попробовать себя в амплуа частного детектива и открыли собственное дело. В прокуратуре вам удалось получить лицензию, правда по фальшивому свидетельству о безупречной жизни. Затем перебрались сюда. Вас привлекло то, что здесь отличный климат и к тому же практически нет конкурентов. Вы специализировались по бракоразводным процессам и одно время даже преуспевали. Но и здесь были удобные моменты для шантажа, и, насколько я понимаю, вы не пренебрегли случаем. Была подана официальная жалоба, и состоялось расследование. Но вы, мистер Джексон, были настолько изворотливым, что избежали серьезных последствий. Но все же вы попали в поле зрение полиции. Она очень осложнила вам жизнь, аннулировав патент, и в конце концов довела вас до безработицы. По крайней мере так они думают. Вы еще пытаетесь работать частным детективом, но уже не имеете возможности дать объявления в газетах, ни даже повесить табличку с вашим именем на двери. Полиция не спускает с вас глаз и, узнай они, что вы все еще занимаетесь своим делом, могла бы вас арестовать.

Я выкинул окурок и откинулся на спинку кресла. Этот бриллиант мозолил мне глаза. Он стоил пять грандов, если не больше. И не такие парни, как этот толстяк Герман, лишались пальцев из-за камешков, стоивших несравненно дешевле.

– С тех пор как вы уведомили хозяев притонов и ваших друзей, что готовы заниматься любыми делами и не задавать лишних вопросов, в ваших услугах никто не нуждается и у вас давно в карманах нет ни гроша. Последние пять дней вы решаете, уехать ли вам отсюда или остаться. Вы решили уехать, мистер Джексон, не так ли?

– Валяйте дальше, – сказал я, устраиваясь поудобнее. Этот толстяк заинтересовал меня. Может быть, это и был проходимец, собравшийся поразить меня блеском бриллианта, но в сочетании с бутафорской шляпой… Его маленькие черные глазки сказали мне, что он умеет хорошо драться и не упустит шанса. Его выдавала форма рта. Посмотрите на край листа бумаги и вы получите представление о толщине его губ. Я вообразил его на бое быков. Должно быть, он испытывает неподдельное счастье, когда лошадь цепляют на рога. Я знаю эту породу людей. Лошадиные внутренности, вывернутые наружу, – вот что доставляет ему наслаждение. Несмотря на свою тучность, он был дьявольски силен, и я понимал, что, если его руки когда-нибудь сомкнутся на моей шее, кровь брызнет из ушей.

– Не унывайте, мистер Джексон, – сказал он. – У меня есть работа для вас.

Ночной воздух, проникающий сквозь открытое окно, освежал мое лицо. Ночная бабочка беспокойно кружилась вокруг лампы. Бриллиант продолжал отбрасывать блики. Мы наблюдали друг за другом. Наступило продолжительное молчание, достаточное для того, чтобы пройти по коридору туда и обратно.