Джеймс Чейз - …И вы будете редактором отдела

– Да уж, – кивнул я. Мне не было жаль его. Жалел я только самого себя.

– Сейчас мы поедем в управление. Вы можете позвонить оттуда, – сказал Карлотти, закуривая очередную вонючую сигарету и отшвыривая горящую спичку.

Мы сели в машину: Карлотти и Гранди сзади, я рядом с шофером. Пока мы ехали по перегруженной транспортом главной улице к управлению полиции, никто не проронил ни слова. Когда мы туда добрались, я немного пришел в себя, хотя шок еще давал о себе знать. Они оставили меня в какой-то комнате, а сами ушли в другую посовещаться.

Я позвонил Максуэллу.

– Никакого сомнения, – произнес я, когда нас соединили. – Это Хелен.

– Боже мой! Что будем делать?

– Я собираюсь послать телеграмму Чалмерсу. Дам ему три часа, чтобы прийти в себя, потом позвоню.

Я слышал, как он дышит, будто старый астматик.

– Пожалуй, это все, что ты сможешь сделать, – отозвался он после долгой паузы. – Ладно, если я могу чем-то помочь…

– Присматривай за работой, Джек, – ответил я. – Если дочь Чалмерса срывается с утеса, это вовсе не означает, что работа должна стоять.

– Об этом не беспокойся, ты только возьми на себя Чалмерса, – попросил он. – Мне ни к чему встревать в это дело, Эд. Лучше уж ты. Тебя он любит. Тебя он считает докой. А меня ни в грош не ставит. Я присмотрю здесь за работой, а ты займись Чалмерсом.

– Ладно, будь добр, передай трубочку мисс Валетти.

– Сейчас. Одну минуточку. – Облегчение в его голосе едва не рассмешило меня.

Немного погодя послышался спокойный голос Джины:

– Значит, она мертва, Эд?

– Да. Мертвее не бывает. Блокнот у тебя под рукой? Я хочу послать телеграмму Чалмерсу.

– Диктуй.

Вот чем я восхищался в Джине. Она не терялась ни в каких пиковых положениях.

Я продиктовал телеграмму Чалмерсу. Я сообщил ему, что с его дочерью произошел несчастный случай. Я скорбел о ее кончине. Я писал, что позвоню ему домой в 16.00 по европейскому времени и сообщу подробности. Таким образом я получил три часа, за которые предстояло раздобыть эти по-дробности и разузнать, много ли известно полиции. Кроме того, я запасся временем на подготовку собственной версии, если в том возникнет нужда.

Джина обещала послать телеграмму немедленно.

– Уж пожалуйста, – сказал я. – Не исключено, что Чалмерс позвонит мне раньше, чем я ему. В этом случае ты ничего не знаешь, поняла? Не впутывайся в это дело, Джина. Ты ничего не знаешь.

– Хорошо, Эд.

Было приятно слышать ее спокойный, будничный голос. Я опустил трубку на рычаг и отодвинул стул. Тут вошел Карлотти.

– Я собираюсь взглянуть на место ее гибели, – сообщил он. – Хотите поехать?

Я встал:

– Что за вопрос!

Полицейский катер обогнул высокий утес. Я сидел на корме рядом с Карлотти. Он курил. На нем были солнцезащитные очки с синими стеклами. Мне казалось странным, что полицейский носит темные очки. По моему мнению, он должен был презирать такую роскошь. Гранди и трое полицейских в форме сидели в средней части лодки. На Гранди темных очков не было: что бы он ни делал, он всегда остается официальным и корректным.

Как только мы повернули, я узнал крошечную бухточку и массивные валуны, на которые упала Хелен. Карлотти поднял голову и стал вглядываться в вершину утеса. Он поморщился. По-моему, он представил себе, каково это – грохнуться с такой высоты. Подняв глаза, я подумал о том же. Рядом с такой вершиной поневоле чувствуешь себя пигмеем.

Лодка, пыхтя, вошла в бухточку. Едва она прибилась к валунам, мы выскочили на берег.

– Мы ничего не трогали, – объявил Гранди Карлотти. – Я хотел, чтобы вы сначала все посмотрели. Мы только убрали тело.

Они принялись за тщательный осмотр, а я с двумя полицейскими уселся на один из валунов, чтобы не путаться у них под ногами, и стал наблюдать. Третий полицейский остался в лодке.

Вскоре Гранди нашел футляр от кинокамеры, который я бросил сверху. Он торчал из воды между двумя валунами. Гранди выудил футляр, и они принялись разглядывать его так, как парочка профессоров, наверное, изучала бы какой-нибудь сувенир с Марса. Я заметил, как бережно Карлотти обращается с футляром, и обрадовался, что у меня хватило ума стереть свои отпечатки. Наконец он взглянул на меня:

– Наверное, эта штука принадлежала ей. Она увлекалась фотографией?

Я чуть было не ответил утвердительно, но вовремя спохватился.

– Откуда мне знать? – отозвался я. – Большинство американцев, приезжающих в Италию, привозят с собой камеру.