Борис Бабкин - Заплати жизнью

– А ты умнее, чем я думал.

– Стараемся. Есть опасение, что Совет узнает об этом, и тогда нам отрежут пальцы на руках, чтоб не брали деньги, вырвут язык, чтоб не договаривались, выжгут глаза, чтобы помнили, что стыд глаза жжет. И выбросят в Шанхае. Там поймут, что мы наказаны «Триадой» и никакой помощи не окажут. Чтобы этого не произошло, нам надо быть вместе, а не выяснять, кто больше денег получает.

– Согласен.

– Что делать с русским? – приоткрыл дверь плотный мужчина.

– А я и забыл, что нас ждет Геннадий, – улыбнулся Ямато. – Пусть войдет. – Плотный отступил, пропуская вперед полного молодого мужчину. – Садись, Геннадий.

– Добрый день, – кивнул китаец.

– Привет, – сказал вошедший. – Вы меня, как бродяжку, перед дверью держите.

– Садись, Гена-сан, – поклонился ему Ямато. Тот сел. – Что будешь пить? Коньяк, виски…

– Водку, – буркнул Геннадий.

Японец достал бутылку, налил рюмку и поставил перед русским.

– Стакан налей, – проворчал тот.

– Хватит, – сказал японец. – Работа требует трезвого ума.

– Да ты меня не учи, как дела делать, узкоглазый! – Русский схватил бутылку. Японец поймал его кисть и резко завернул руку за спину. Геннадий вскрикнул и упал.

– Надо говорить негромко и спокойно, – улыбнулся Ямато. – Вставайте, наш русский друг! – Он подал руку Геннадию.

Китаец улыбался. С помощью японца Геннадий поднялся. И сразу сел в кресло. Японец подвинул ему рюмку.

– Не хочу, – отказался Геннадий.

– Значит, вы говорите, что партия леса будет ждать нас в Хабаровске? – спросил Сяо.

– Да, через десять дней.

– Вот, значит, как, – сказал по телефону пожилой мужчина с пышными усами. – И что вы думаете делать?

– Феликс ушел, – ответил Армен. – Потапова вроде как наладили, а Шустович почти готов на убийство.

– Отлично, – кивнул усатый. – Молодец, армяшка.

– Армянин, – холодно поправил его Армен.

– Как хочу, так и говорю, – равнодушно ответил усатый. – Ну и помоги товарищу. А потом и его вслед за компаньонами отправь. Никак у меня не получается права на землю предъявить. Ведь мой прадед владел той землей, но я себе сильно биографию подпортил. Ты там гляди, армяшка, чтоб без накладок и выкрутасов. А то знаю я вашего брата – армяшек, все норовите за чужой счет прокатиться. Я промашки не потерплю.

– Семен Игнатьевич, – недовольно произнес Армен, – ну не надо так. В конце концов, у меня есть имя, кличка наконец. Я не зову вас, например, лапотником.

– Еще бы ты, едрена вошь, называл меня так. Живешь в России – живи спокойно. Ты на меня работаешь, поэтому как хочу, так и называю. Если напортачишь, шкуру сниму! – Семен Игнатьевич отключил телефон. Подкрутил кончики усов и подмигнул своему отражению в зеркале. – И все-таки стану я боярином в тех местах, стану.

– Чего ты ворчишь, отец? – спросил, войдя, молодой здоровяк.

– Просто так. А ты, Степка, чего заявился? Снова за деньгами?

– Да ладно, отец, ты меня все еще за пацаненка держишь. Просто приехал узнать, как твое здоровье.

– Со своей кралей небось явился?

– Чем же я вас, папа, не устраиваю? – сердито спросила вошедшая следом за мужчиной симпатичная брюнетка.

– Ты ведь все ждешь, когда я Богу душу отдам, – усмехнулся Семен Игнатьевич. – Только напрасно. А если и придет мое время, ни хрена вы не получите, все детишкам в детский дом отдам. Сам там сколько годков провел. Мои-то папаня с маманей в лагерях сгинули!… – выругался он.

– Вы, Семен Игнатьевич, напрасно так обо мне думаете, – обиделась брюнетка. – У нас и так все есть.

– У вас? – хмыкнул Семен Игнатьевич. – Да, в общем, я сказал – если что со мной случится, все в детский дом отдам, ни гроша не получите.

– Зря вы так, папа, – вздохнула брюнетка.

– Сколько тебе говорить? Не зови ты меня так. Какой я, на хрен, тебе папа?!

– Так положено, отец, – сказал сын.

– Идите в твою комнату, и чтоб я вас не видел и не слышал. – Семен Игнатьевич махнул рукой на дверь.

– Пошли, Вера! – Степан поцеловал жену.

– Приперлись, – процедил Семен Игнатьевич. – Снова покоя не будет. Никак забеременеть не может, едрена вошь. Вот крякну, все оставлю сиротам, тогда вспомните меня не раз нехорошим словом.

– За что он так со мной? – сердито спросила Вера.

– Да ты сама виновата. – Степан с сигаретой вышел на балкон. – Ты говорила – пока тридцать пять не исполнится, беременеть не буду. А отец все внука ждет. И в натуре отдаст все детдомам. Он не шутит.

– Да я давно не предохраняюсь, а что-то не выходит у нас. Я и в больницу ездила. У меня все нормально. Может, ты…