Эд Макбейн: Моя смерть

– Слушаю.

– Он пришел с пачкой денег, которой могла бы подавиться лошадь. Он сунул пачку мне под нос и сказал: «Покажи Кеннона и пачка твоя». Я никогда его прежде не видел, Курт.

– Сколько там было?

– Около трех тысяч. Хороший кусок зелененьких.

– А ты?

– Я спросил его, зачем ему нужен Кеннон.

– Врешь, Свен.

Он опять задрожал:

– Ну, ладно. Я не спрашивал его ни о чем. Он ушел и сказал, что придет позже, и я должен буду указать на Кеннона. Он хотел знать, как отсюда попасть на угол Сорок седьмой улицы и Бродвея. Я объяснил ему и был уверен, что он не найдет тебя. Три куска зелененьких...

– А что случилось, когда он вернулся?

– Я прикидывал и так и эдак. Когда фраер вернулся, я, конечно, пообещал показать ему Кеннона, то есть тебя, спустился к пьяницам, которые ошивались в моем подъезде Бог знает сколько, указал на одного из них и сказал, что это Кеннон. И тут же быстро ушел.

– Грязный ублюдок, на кого ты указал?

– На какого-то бродягу. Кто его знает? Одним больше или меньше... Курт, три куска зелененьких...

Я размахнулся и воткнул кулак на три дюйма в живот Свена.

Он отлетел к стене, его лицо побагровело.

– А почему ты сказал копам, что это мое тело?

Свен перевел дыхание.

– А как же мне было удержать денежки? Этот... этот парень – страшно злобный. Пришлось идти до конца...

– Знаешь, что я собираюсь сделать?

– Ч-что, Курт?

– Собираюсь найти парня, который хотел убить меня. Я собираюсь его найти и объяснить, что ты указал на другого. Я собираюсь сделать из него отбивную и затем послать его сюда.

– Курт...

– Пока!

И я оставил у стены эту жалкую гору из костей и трясущегося жира с вытаращенными глазами. Быстро миновав темный подъезд, я вышел на солнце. Оно ослепило меня, и я заморгал. Длинный темный «бьюик» припарковался у обочины. Передняя его дверца открылась. Здоровенный парень в зеленой спортивной куртке вышел на тротуар и направился ко мне. Под мышкой у него была заметная выпуклость, и эта выпуклость сулила неприятности. Я начал переходить на противоположную сторону улицы.

Он быстро прошел вперед и поравнялся со мной. Сначала я решил, что это шпик, а я не хотел никаких неприятностей с копами после убийства в подъезде Свена и поэтому продолжал шагать, не поворачивая головы.

– Я повторять не буду, Кеннон, – прошептал парень. – У меня под мышкой – тридцать восьмой, и я знаю, как им пользоваться. Если ты сделаешь еще шаг, – отправишься кормить червей.

Я остановился и повернулся, чтобы взглянуть на него. Это был верзила с бычьей мордой, усеянной веснушками. На глазах – темные очки, и я угадал в нем наркомана, но, вполне возможно, что у него были просто больные глаза.

– В чем дело? – спросил я.

– Поворачивайся и иди к «бьюику». Тридцать восьмой пока еще сдерживается, не серди его. Потом поговорим.

– Что ж, козыри у тебя на руках, – сказал я.

– Пики. Пошевеливайся, Кеннон.

Я подошел к «бьюику», и верзила открыл передо мной дверь. Я сел на переднее сиденье, взглянув на тощего водителя, который даже не повернул головы в мою сторону. Верзила уселся справа от меня и, как только он захлопнул дверцу, машина тронулась с места.

– Ну как, сыграем сейчас или позднее? – спросил я.

– Расслабься, – ответил верзила.

И все. Но что-то в его голосе подсказывало мне, что мы едем не на прогулку со стрельбой. Я откинулся и расслабился. «Бьюик» катил, пробираясь сквозь утренний поток машин. Мы свернули вправо, на Бродвей, миновали верхнюю часть города и наконец остановились перед особняком на Восточной тридцать третьей.

– Приехали, Кеннон.

Верзила открыл дверцу, и я последовал за ним на тротуар. Водитель встал справа от меня, и мы вместе поднялись на крыльцо. Водитель позвонил – два коротких и один длинный – дверь отворилась.

– Наверх, – скомандовал верзила.

Мы поднялись по внутренней лестнице. Третий парень встретил нас на площадке первого этажа.

– Легавый? – спросил он.

– Да, – отозвался водитель.

– Чарли ждет. Идите скорее.

Они подвели меня к последней двери в коридоре, открыли ее и пропустили вперед. Комната была прекрасно обставлена – множество обтянутых кожей стульев и крытый кожей стол. Стены от пола до потолка закрывали шкафы с книгами в богатых переплетах, сплошь покрытые пылью. Человек с пепельными волосами и сигарой во рту сидел за столом. Перекатывая сигару во рту, он внимательно изучал меня. Я не смотрел в его сторону. Я смотрел на блондинку, которая расположилась в кожаном кресле. Она была одета в шерстяное платье, которое начиналось с шеи, переходило на богатые округлости грудей и обтягивало талию. Она сидела, поджав под себя ноги, и колени выглядывали из-под подола. Она сбросила туфельки, и они покоились на полу. Голову она слегка склонила набок, и белокурые волосы спадали на щеку. Глубокие карие глаза сонно смотрели на меня.