Дмитрий Линчевский - Гранатовый срез

— Скажите, а 25-го, в день убийства, вы чем занимались?

— Все в обычном режиме: я свои сделки добивал, Берцов свои. Мы как раз две отгрузки тогда провели: одну по стройматериалам, другую по солярке, — телефонный звонок не дал ему договорить. — Я у аппарата, — насторожено ответил Валерий Владимирович. — Нет, пока занят… Милиция у меня… Нет, нет. Это по другому делу, по убийству. Заместителя моего убили… Нет, все нормально, как и договаривались, отгрузка по плану… Хорошо, я сейчас подъеду, — он положил трубку и с извиняющимся видом развел руками. — Волнуются клиенты, мол, не ОБЭП ли нагрянул, надо бежать, успокаивать.

— Спасибо и на этом, — вздохнул Фокин, — значит, ничего особенного в последнее время у вас не происходило?

— Нет, конечно, я бы сам к вам пришел, если б что-то заподозрил. С работой убийство точно не связано, так что ищите в другом месте.

Полынцеву не требовалось отдельных указаний на то, чтобы приступить к работе по делу — в обязанности участкового уполномоченного входило более ста служебных позиций, в том числе и раскрытие тяжких преступлений — но Чупачупс, все же, решил подготовить приказ о временном переводе офицера в уголовный розыск. Расчет был прост — с прикомандированного сотрудника спрашивать легче: здесь уже не прикроешься занятостью семейными дебоширами, алкоголиками, и разбитыми носами дворовой шантрапы.

Только куда же спрячешься от дотошных граждан, которых совершенно не волновали милицейские трудности, которым своя рубаха была ближе к телу и проблемы украденной из ящика почты, или разбитой в подъезде лампочки казались намного важнее чужой смерти. А потому сидел участковый Полынцев в своем аскетично обставленном кабинете — стол, холодильник, четыре стула — и внимательно слушал жалобы шестидесятилетней пенсионерки Ларисы Михайловны.

— Вы знаете, Андрей Николаевич, я ведь не какая-то злобная фурия и прекрасно понимаю, что иногда можно и пошуметь, и повеселиться, но ведь надо же ориентироваться, что не в лесу живешь, что рядом люди, которым необходим покой, тишина, сон, в конце концов. А соседи целыми днями музыку гоняют, орут друг на друга, скачут как лошади — просто сумасшедший дом какой-то. Я много раз просила их вести себя потише, так они говорят, мол, иди отсюда бабушка, не в пансионате живешь, не собираемся мы из-за тебя на цыпочках ходить. А у меня давление, желудок, сердце прихватывает, ну что делать, прямо ума не приложу.

Полынцев с жалостью смотрел на эту пожилую женщину с интеллигентным, подернутым морщинами лицом и добрыми усталыми глазами. Почему бы ни выдавать тем, кто никогда не нарушал закон, пистолет с резиновыми пулями и правом использования на свое усмотрение. Нахамили в транспорте — получи пилюлю в живот, сиди, подлец, зажимайся от боли. Скачут соседи над головой — получи в бедро, прыгай дальше наперегонки с костылями. А к стрелку никаких вопросов: если сделал так — значит, была необходимость и спасибо за помощь в воспитании нации.

— Я обязательно к ним зайду, — вернулся на землю Полынцев, — не беспокойтесь, постараемся решить вашу проблему.

— Спасибо, Андрей Николаевич, извините, что тревожу по таким пустякам, у вас, наверное, и без меня дел хватает. — Женщина со вздохом поднялась и медленно направилась к выходу. — А вы любите читать? — обернулась она на пороге.

— Люблю, — смутился Полынцев (на самом деле он читал только специальную литературу, и то во время сессий в юридическом институте, где учился заочно).

— Ну, так я вам что-нибудь принесу, — оживилась Лариса Михайловна, — я ведь в библиотеке раньше работала, поэтому дома целая коллекция книг. Нет, нет, не потому что служебным положением пользовалась, просто была возможность покупать со скидкой. А вы, наверное, детективы предпочитаете?

— Ну, да, наверное, — не слишком уверенно произнес 'книголюб'.

— Я вам найду самый интересный, у меня прекрасная подборка в этом жанре. Ну, всего доброго, не стану больше вас задерживать.

Она распахнула дверь и угодила прямо в лоб подошедшему с другой стороны Фокину. Раздавшийся при этом звук был тупым и твердым, как если бы деревом ударили по дереву.

— Ловко, — икнул от неожиданности сыщик. — Будто бы меня здесь ждали.

— Ой, извините, молодой человек, экая, право, несуразность случилась. Я не специально, поверьте.

— Ничего, ничего, — ободрил женщину Полынцев, — не будет чужие разговоры подслушивать.

Растирая ушиб, Олег с кислой улыбкой попрощался с Ларисой Михайловной.