Картер Браун - Бойд слишком быстр

Чик, летевший головой вперед, со страшным грохотом врезался в металл и тяжело ударился о корпус машины. Я от всей души пожелал, чтобы он не умер, и подошел убедиться в этом.

Он лежал неподвижно, но сердце его билось нормально, и дыхание, хотя и слабое, все же ощущалось. «Если ему повезет, – подумал я, – он отделается жесточайшей головной болью. Двигаться будет с трудом, но не умрет».

Я выпрямился и обнаружил, что вокруг стоит полнейшая тишина. Марш и Элоиза исчезли с порога, и в течение нескольких секунд у меня было ощущение, что они обе испарились. Я осторожно вошел в дом. Никого. Тогда я прошел в гостиную, и все объяснилось. Марш действительно не теряла времени, пока я занимался Чиком.

Элоиза сидела в одном из кресел, но без обычного комфорта: ее руки были связаны позади сиденья какими-то большими кусками серого шелка. Можно было подумать, что вороны свили гнездо в ее волосах, а по щекам текли слезы. Куски серого шелка – все, что осталось от ее платья. На ней теперь были только бюстгальтер из черных кружев, черные трусики, черный пояс и черные нейлоновые чулки.

Она словно вышла из фильма ужасов немого кино. Рядом с ней стояла тяжело дышащая, но вполне довольная собой Марш.

– Я решила, это удержит ее на то время, пока я пойду и расправлюсь с этим подонком там наверху, – сказала она. – Мне очень понравилось, как вы избавились от вышибалы.

Я посмотрел на слезы, текущие по щекам Элоизы.

– Что вы брызнули ей в глаза?

– Очень дешевый одеколон. Он щиплет, как дьявол, но не причиняет вреда. Она будет плакать до тех пор, пока он не испарится. А потом будет плакать без всякого одеколона, можете мне поверить. Но давайте действовать, Дэнни. Я иду наверх. Идете со мной?

– Вы думаете, что я вам потребуюсь там?

– Нет, а вдруг вам хочется посмотреть?

– Я останусь здесь. Если понадоблюсь, просто позовите меня.

– Как хотите. Но не думаю, что этот мешок с салом будет для вас хорошей компанией.

Марш нагнулась и резким жестом заставила лопнуть одну из бретелек Элоизы. Мне показалось, что Элоиза заплакала еще сильнее, если такое было возможно.

– Пора отправить ее к живодеру, – прибавила Марш.

– К живодеру? – пробормотал я.

– В Англии так поступают со старыми лошадьми, – весело объяснила она, – когда они не годятся больше ни на что. Из нее одной выйдет много полезных вещей!

Марш быстро вышла из комнаты, а я почувствовал нечто вроде сочувствия, когда посмотрел на слезившиеся глаза Элоизы. Я подошел к бару, намочил свой носовой платок в холодной воде и вернулся, чтобы протереть ей глаза и лицо.

– По-прежнему щиплет?

– Нет, – ответила она. Страшная злоба в ее голосе заставила меня сделать шаг назад. – Это вы ей сказали, не так ли, Бойд?

– Что ее муж провел здесь неделю? Теперь, когда вы об этом спросили, я припоминаю, что было нечто подобное.

– Как ни странно, я на нее не сержусь. На ее месте я поступила бы так же. У меня была бы такая же реакция. Но вы! – Ее дыхание внезапно сделалось хриплым. – Вы все разрушили! Вы это знаете? Глупец! Больной кретин!

– Моя драма заключается в том, что я никогда не могу разобраться, чего следует взорвать, а к чему не стоит прикасаться. Теперь это понемногу проясняется.

– Я станцую на вашей могиле! – пробормотала она.

– Не забудьте одеться так же, как сейчас, – умоляющим голосом сказал я. – Это действительно здорово – Элоиза как на тех неприличных почтовых карточках, которые выпускались во Франции.

Она наградила меня весьма грубыми эпитетами. Я вышел из комнаты, а она продолжала сыпать ругательствами.

Я решил исследовать нижний этаж. Там оказалась элегантная столовая, замечательно оборудованная кухня и, вероятно, комната Элоизы с большой кроватью с высокими стойками по углам. А еще на этом этаже была небольшая квартира: гостиная, спальня и ванная. Я прошел через гостиную, чтобы попасть в спальню, которую тоже нашел пустой. Из ванной доносился шум льющейся воды, что меня воодушевило.

Толкнув дверь, я вошел, отодвинул панель из матового стекла и замер, залюбовавшись. Она стояла ко мне спиной, и шум льющейся воды заглушил шум отодвигающейся панели. Несколько прядей светлых волос выбились из-под купальной шапочки. Это была картина, от которой не хотелось отводить глаз.

Я протянул к ней руку, она вскрикнула и резко повернулась ко мне.

– О, – ласково сказал я, – да это же Ширли Спинделросс! Как тесен мир!

– Это вы с вашими глупостями! – закричала она. – У меня мог случиться сердечный приступ!