Джек Хиггинс - Тысяча ликов ночи

Марлоу подошел к краю лестничной площадки и посмотрел туда. У него невольно вырвался крик злости. Моноган упал с высоты всего десяти или двенадцати футов на кучу мешков для картошки. Пока Марлоу смотрел на него, Моноган скатился на пол, поднялся на ноги и поспешил к той самой разбитой двери, через которую Марлоу вошел в помещение. Он задержался у двери, со страхом оглянулся назад и исчез.

Марлоу спрыгнул на эту же кучу мешков, потерял равновесие и скатился на пол. Затем вскочил и побежал к двери. Когда он выбежал наружу, то услышал, как заработал мотор машины, и увидел, что небольшой желтый автофургон проехал через площадь и скрылся в боковой улице.

Он быстро поднялся в кабину своего грузовика, сел за руль и свернул в ту улицу, которая вела к квартире Дженни О'Коннор. Он молился, чтобы Моноган не соврал ему и он нашел бы там О'Коннора. Его охватил такой гнев, что он не мог думать ни о чем, кроме одной, сжигающей его мысли. Он убьет этого проклятого О'Коннора.

Теперь у него было последнее и неопровержимое доказательство, которое сорвалось с губ Моногана. О'Коннор планировал убить Марлоу, но план сорвался, и вместо него погиб папа Магеллан. Теперь О'Коннор должен заплатить за все.

Марлоу припарковал грузовик и под дождем пробежал через небольшой двор. Потом изо всех сил нажал кнопку звонка и не отпускал ее. Казалось, дребезг звонка заполнил весь дом.

Дверь открылась, и перед ним предстала Дженни. Он оттолкнул ее в сторону и бросился в гостиную. Когда он ворвался в комнату, О'Коннор с тревожным выражением лица вскочил с кресла, стоявшего у камина.

Дженни поспешила за ним в комнату.

– Бога ради, Хью, что такое? – вскричала она. – Что случилось?

Марлоу не отрывал взгляда от О'Коннора.

– Папа Магеллан мертв, – сказал он.

На лице О'Коннора появилось выражение любопытства. Он вытащил носовой платок и приложил его к губам. Дженни, задыхаясь от потрясения, воскликнула:

– О нет, Хью! Только не этот несчастный старик! Как это случилось?

Марлоу кивнул в сторону О'Коннора.

– Спроси своего дядю, – сказал он. – Он расскажет тебе. Он все досконально знает об этом.

– Не знаю, что вы имеете в виду, – спокойно ответил О'Коннор.

– Ты, мерзкая свинья, – с расстановкой сказал Марлоу. – Я только что беседовал с Моноганом, и он все мне выложил. Ты заставил его испортить тормоза одного из наших грузовиков. Ожидал, что в нем поеду я, но, к несчастью, вместо меня туда сел старик. – Он зло рассмеялся. – Может, тебе интересно узнать, как он умер? Так я расскажу. Грузовик проломил стену и свалился вниз под откос в глубину на шестьдесят футов. Ты когда-нибудь ощущал запах горящего человеческого мяса, О'Коннор? А мне вот пришлось. Этого никогда не забудешь.

О'Коннор закашлялся, прижимая к губам платок. Потом, отняв его ото рта, произнес:

– Я не имею к этому никакого отношения.

Марлоу начал придвигаться к нему ближе.

– Я убью тебя, О'Коннор, – сказал он. – Задушу голыми руками.

Толстяк сунул левую руку в карман и вытащил оттуда автоматический пистолет.

– Отойди от меня, – приказал он.

Казалось, он задыхается, его лицо начало багроветь.

– Слушай меня, ты, проклятый дурак, – начал было Марлоу, но замолчал, потому что в горле у О'Коннора ужасно забулькало, он откинулся на спинку кресла, и пистолет выдал из бессильно повисшей руки. Марлоу бросился вперед и схватил его за рубашку. – Ты, ублюдок, не думай, что проведешь меня такими штучками.

Губы О'Коннора посинели, на них появилась полоска пены. Глаза вылезли, из орбит, и он с трудом пытался остановить взгляд на Марлоу. Слабая улыбка появилась на его лице, и он еле слышно проговорил:

– Ты, проклятый дурак! Тебе надо...

Он не кончил фразы. Его глаза закатились, голова бессильно упала набок.

Как только Марлоу выпрямился, Дженни бросилась к дяде и опустилась возле него на колени. Она приложила ухо к его груди и слушала несколько секунд. Когда она снова поднялась на ноги, ее лицо выражало почти триумф.

– Он мертв, – объявила она. – Я же знала, что его сердце долго не выдержит.

Марлоу почувствовал себя совершенно опустошенным. Он прошел к стойке бара, налил себе изрядную порцию бренди, проглотил его одним глотком, закашлявшись, когда жидкость обожгла его внутри.

Он взглянул в зеркало, висевшее тут же на стене, и, увидев свое отражение, не узнал себя. Мгновенно рука Дженни обвилась вокруг его шеи, и ее теплое тело прижалось к нему.

– Так вот оно и случилось, дорогой, – проворковала она. – То, о чем я тебе говорила. Мы теперь вместе с тобой. И у нас будет все, чего мы только пожелаем.