Грегори Макдональд: Флинн при исполнении

Коки снял ферзем пешку Флинна.

— Однако, если честно, Коки, твои блестящие и чисто практические выводы вошли в некоторое противоречие с моим вдумчивым и философским подходом, — пробормотал Флинн и взял своей королевой королеву Коки.

— Знаешь, Френк, даже у меня наступают моменты некоего нетерпения, вернее, неприятия твоего философского подхода.

— Все же мне скорее по душе версия, что все эти убийства в клубе «Удочка и ружье» — дело рук постороннего.

— Знаю. Именно поэтому ты и возил меня в Беллингем. Именно поэтому допрашивал Карла Морриса, Кэрол Хаттенбах, заходил в таверну…

— Да, «Три красотки Беллингема». Эти дамочки были бы просто счастливы узнать, как часто я вспоминаю их в этой унылой монашеской обстановке. — Флинн одним глотком допил чай. — Но проблема в том, что элитарные группы редко поддаются атаке извне.

— Ну а здесь кто чужак? Комиссар Д'Эзопо? — Коки снял королеву Флинна своей ладьей. — Пол Уэлер?..

— Да, Уэлер. — Флинн наклонился над шахматной доской. — А теперь Рутледж мертв. И Уэлеру было очень выгодно представить это убийство в том же свете, что и остальные. Как бы в ряду общей цепи убийств. Потому как наш Уэлер заправляет всеми делами Рутледжа и, несомненно, очень выгадывает после его смерти. А поскольку в члены клуба его не приняли, у него нет причин защищать честь, секретность и прочие привилегии этого самого клуба «Удочка и ружье». Полагаю, ему доставило бы немалое удовольствие видеть, как полиция переворошит все это осиное гнездо…

— А Тейлор?

— Я рассмотрел все варианты… Скажи-ка мне, Коки, дружище, ты ведь был в доме у Хевитта. Зачем это ему понадобился керосин?

Коки изумленно взирал на шахматную доску.

Затем с еще большим изумлением уставился на Флинна.

— Электричество у него в домике есть, — пробормотал он. — Электроплита. Свет. Отопление… Я видел, там стоят батареи.

— Просто превосходная была партия. И я удивлен, что выиграл. — Флинн поднялся. — Учитывая, что погода такая скверная, думаю, нам следует отправиться к Хевитту пораньше.

— Надеюсь, тебе не стоит напоминать, — под густо падающим снегом голос Флинна звучал еще более глухо, чем обычно, — что Хевитт профессиональный охотник. Да, он немой, но все прекрасно видит и слышит. И знает эти леса лучше, чем ты изучил коридоры архива на Крейджи-Лейн. Да стоит ему выйти из двери своего домика и увидать чей-то силуэт на фоне заснеженного пейзажа, он тут же сумеет отличить живое существо от дерева или камня, каждый из которых знает как облупленный. Любой звук и…

— Знаю, Френк, знаю.

Флинн, пригнувшись, затаился за валуном. Он был уверен, что Коки, даже стоявшего прямо у домика Хевитта, видно не будет. Окошко было освещено.

— Мерзнешь? — спросил Флинн.

— Да нет, ничего. Вот только ноги…

— Жаль, что у нас не было времени подобрать тебе пару хороших теплых сапог. — Флинн настоял, чтобы Коки надел поверх своего еще и пальто Флинна. В результате Коки стал похож на маленького толстого медвежонка. На Флинне была охотничья куртка.

Чтобы не оставлять следов на снегу, они дошли до дома Хевитта от клуба кружным путем. Вышагивая по глубокому снегу, да еще в двух пальто, наполовину парализованный Коки продвигался странными неуклюжими рывками, выставив вперед правое плечо и загребая снег правой ногой.

— Просто мне пришло в голову, — сказал Флинн, — что твоему другу Хевитту зачем-то понадобилось выманить нас из главного здания сразу после десяти.

— И он взял на кухне большую канистру с керосином. — Они уже довольно долго стояли вот так, в лесу, среди деревьев, и пальто Коки и куртка Флинна отяжелели от снега. — Как же это мне раньше в голову не пришло!

— Слава богу, что хоть во время разговора пришло…

— Хевитт был в кладовой, — тихо, невыразительно произнес Коки. — Тут входит Хаттенбах. Веселый, здоровый, избалованный молодой мужчина, тоже охотник. Возможно, он прошел мимо Хевитта, не заметив и не услышав его. И тут Хевитт хватает одно из ружей, что находятся там, заряжает и стреляет в него.

— И действует при этом скорее всего чисто импульсивно. Просто он долгие-долгие годы ждал этого случая.

В черно-белом мире заснеженного леса Флинну вдруг вспомнилась невыразимая грусть в глазах Хевитта, когда тот смотрел на изуродованное тело оленихи, свернувшей шею об изгородь с током. Что означала эта изгородь для Хевитта? Десятилетия дикой, пьяной, бессмысленной охоты, уничтожение рыбы и дичи, находящейся на территории клуба, годы бесконечных и бесплодных усилий восполнить запасы рыбы и дичи, бездумного расхищения лесных богатств.