Грегори МакДональд - Смельчак

Когда он поднял голову, Рита подумала, что никогда не видела она на его лице такого выражения. Лицо Рафаэля светилось любовью и счастьем.

— Тебе надо надеть две пары носков, чтобы ноги не так болели, — посоветовала Рита.

— Хорошо, — кивнул Рафаэль.

Он осторожно ссадил дочерей с колен на пол.

До того, как взять одежду у Риты, подошел к коробке, в которой гугукал Фрэнки. Поднял ребенка над головой, затем прижал к груди, поцеловал в маковку.

Вновь уложил сына на лохмотья в коробку.

Рафаэль не обернулся, когда Рита хотела дать ему две пары тонких, штопаных носков. Ей пришлось положить их на кровать.

Рафаэль надел еще теплые от солнца рубашку и джинсы. Натянул на ноги обе пары носков, сунул ноги в башмаки.

— Отлично.

— Так тебе будет легче.

— Да, конечно.

— Удобнее.

— Спасибо.

В дверях Рита погладила Рафаэля по щеке.

— Счастливо.

Рафаэль обнял жену. Поцеловал.

— Помни, — сказал он на прощание.

— Ты идешь на работу, Рафаэль? — спросила Мама из окна своего ящика, когда Рафаэль проходил мимо.

— Да, Мама.

— Ты не опаздываешь?

— Нет.

— Когда ты вчера не вернулся, я подумала, что ты напился в стельку и напрочь забыл, что тебе предстоит утром. Я опасалась, что ты опоздаешь на работу.

— Я помню, что мне предстоит этим утром, Мама.

— Удачи тебе, Рафаэль.

Проходя мимо магазина, по звукам Рафаэль понял, что там кто-то есть, но не повернулся, чтобы посмотреть, кто именно.

Зашагал по проселку, ведущему к съезду на свалку, где останавливался автобус, на котором он собирался ехать в город. Солнце сквозь новую выстиранную рубашку приятно согревало плечи.

Навстречу шел брат Рафаэля, Луис.

Издалека казалось, что он борется с сильным ветром. Иной раз его бросало в сторону, случалось, что он отступал на шаг-другой назад. Если б движения Луиса подчинялись какой-то последовательности, могло создаться впечатление, что он танцует. В какой-то момент его столь резко повело вбок, что ему лишь в последнее мгновение удалось удержаться на ногах.

В правой руке, за горлышко, Луис держал пивную бутылку. Оставшееся пиво от хаотичности его движений пузырилось, белая пена выплескивалась наружу.

Рафаэль подошел к Луису вплотную, и только тогда тот узнал брата.

Глаза его с трудом нашли лицо Рафаэля.

— Рафаэль, я пьян, — сообщил Луис.

— Ничего.

— Напился вдрызг.

— Пустяки.

— Я разбил грузовик.

— Не грусти.

— Разбил в лепешку.

— Что ж теперь говорить об этом.

— Я напился, и грузовик слетел под откос. Перевернулся много раз. Починить его нельзя.

— Все нормально, Луис.

— Я думал, это ты. Думал, что ты убил ту женщину в винном магазине.

— Я не убивал.

— Подарки. Еда. Новая одежда. Большая бутылка водки.

— Почему ты не спросил меня?

— Что бы ты мне ответил?

— Наверное, я бы ответил: «Почему ты спрашиваешь меня?»

— Извини, брат…

— Все нормально.

— Куда ты сейчас идешь?

— В город.

Рафаэлю не пришлось долго ждать автобуса на обочине автострады.

Усевшись, Рафаэль оглянулся на Моргантаун. Люди занимались обычными делами, как в любой другой день.

Рафаэль увидел отца, направляющегося к дыре в заборе, огораживающем свалку.

Под простыней кровати, которую он делил с Ритой, Рафаэль оставил чековую книжку, бланк, на котором не хватало подписи Риты, деньги на проезд в город и контракт:

Рафаэль

$ 250 $ 300

$ 50

$ 250 29 700.00

$ 29 700.00 Четверг, 11 утра

Р А Э Л Морокко

Сокр. от «чиканос» — прозвище выходцев из Латинской Америки и Мексики и их потомков.