Виктор Каннинг - Тающий человек

Какое-то время она молчала, затем сказала:

— Я думаю, что я, возможно, ошибалась, оценивая вас. Я не знаю, откуда вы могли все это узнать, но вы все знаете. Да, я хочу, чтобы вы сделали одну вещь. Именно поэтому я здесь и пришла сюда таким странным способом. Я не хочу, чтобы он узнал. Ради Зелии, я просто хочу, чтобы вы сказали, что вы не можете взяться за эту работу. Я просто хочу, чтобы ее оставили в покое. Эта работа ничего для вас не значит. Вы найдете себе другую. Но я не хочу, чтобы Зелии причинили боль.

— И в частности вы не хотите, чтобы я выяснил, что произошло, и передал эту информацию О'Дауде.

— Конечно, не хочу. Это бы погубило Зелию.

Я зажег вторую сигарету.

— Вы даже готовы заплатить мне, чтобы я отказался от этой работы?

— Конечно. Ведь вас интересует именно это? Деньги.

— Покажите мне человека, которого они не интересуют. Но меня еще интересует логика.

— Что вы имеете в виду?

— Если я отбрыкнусь от этой работы, то О'Дауда наймет кого-нибудь другого. Ведь когда ему что-то нужно, он это получает, не так ли?

— Если бы деньги могли помочь, он бы изменил погоду на свой лад, и к черту все урожаи.

Сердитым движением она соскользнула с кровати и стала искать свои туфли.

— Тогда вам придется иметь дело с кем-то другим. О'Дауде нужна эта машина. И может так случиться, что перед вами появится кто-то, кто, в отличие от меня, не будет благоразумно осмотрителен. Кто-то, кому будет наплевать на Зелию. Возможно, он даже найдет это очень смешным.

— Вы просто хотите сказать, что не собираетесь отказываться от хорошей работы.

— Возможно. И плохо, что вас это так возмущает. Я собираюсь найти ему машину. Это означает, что мне, возможно, придется выяснить, что произошло с Зелией в те сорок восемь часов. Но это не означает, что я должен буду кому-либо рассказать об этом. Ни вам, ни О'Дауде. Моя задача — найти машину. Маленькое печатное примечание в самом низу бланка договора гласит, что я не обязан сообщать детали всех моих операций или разглашать конфиденциальную информацию и ее источники. Это вам подходит?

Она посмотрела на меня сверху вниз, решая, видимо, оставить ли ей все как есть и перестать обращать на меня внимание или устроить мне разгон. Не потому, что у нее накипело против меня, а потому, что она беспокоилась за Зелию, как она, возможно, всегда беспокоилась за нее; потому, что она защищала ее, как она, возможно, всегда защищала ее, и просто потому, что она хотела скинуть с себя весь груз эмоций, устроив кому-либо первоклассный скандал, чтобы потом чувствовать себя лучше.

— Выбора у меня нет, не так ли?

— На самом деле он у вас есть. Я только что его назвал... и вы можете его сделать. Либо вы имеете дело со мной, либо с другим парнем, который займет мое место. Ну, так как?

Где-то в парке закричала сова, и мое лицо приняло выражение суровой индейской непроницаемости. Ночной бриз шевелил занавески, и прекрасная ундина смотрела на меня, словно решая, какой кинжал воткнуть в мое сердце. Затем она сказала:

— Если вы причините Зелии боль, я найду способ ответить вам тем же.

Я широко, по-мальчишески улыбнулся ей.

— Справедливо. И спасибо вам за вотум доверия.

Она подошла к окну и взяла фонарик. Мне нравилось, как она двигалась. Вообще, мне нравилось все, что она делала, даже когда она злилась на меня, но с личной точки зрения — я не стал бы обманывать себя — наши отношения завязывались не лучшим образом. Это было неприятно, потому что в кои-то веки я встретил человека, с которым предпочел бы завязать более хорошие отношения.

У окна она сказала:

— Вы не хотите выключить лампу? — Она уже взялась за занавеску, чтобы отдернуть ее.

— Зачем?

— Затем, что по ночам вокруг дома прогуливаются два охранника. Я не хочу, чтобы за моими балконными перемещениями наблюдали зрители.

Я выключил лампу, услышал звук раздвигаемых занавесок, почувствовал дуновение свежего ночного воздуха и увидел, как ее фигура скользнула в длинный прямоугольник серого ночного неба. Я лег и стал думать о миллионерах, о том, как спокойно О'Дауда был готов вытащить из постели Денфорда в первом часу ночи, и как он налил себе больше бренди, чем мне, о дюжине машин и почти таком же количестве домов, о тетеревиных охотничьих угодьях и торфяных ирландских озерах и об общественной тропе к озеру, которую нужно как-то закрыть... и я думал, как здорово было бы быть миллионером и не копаться в чужом дерьме, и иметь под рукой кучу подхалимов, которые готовы в любую минуту убрать твое. А затем я подумал о Зелии, у которой совсем не было времени на мужчин. Это не понравилось матушке-природе и, я готов был спорить, она, как водится, выбрала подходящий момент, чтобы исправить положение. А затем я заснул и мне снилось, что я иду по Макджилликаддиз Рикс с Джулией. Ветер и дождь, а наши сердца поют одну и ту же песню. По крайней мере, мои сны меня не обманывают.