Дэн Кавана - Добей лежачего

— Как вы думаете, какова будет реакция мистера Проссера?

— Хотелось бы верить, что на одну минуточку, маленькую такую минуточку, или даже на полминуточки, он испугается, — ответил Чарли Магрудо, — я так и вижу, как он разворачивает газету и узнаёт, что его клуб, его новую игрушку, его гордость собираются снести и сравнять с землёй. Уж больно мне хотелось, чтобы он испугался. Если б повезло, даже дольше, чем на одну минуту.

— Вы думаете, он бы в это поверил?

— Как знать, как знать. Мы с ним уже давненько не виделись. Может, он бы подумал, что я за это время оклемался, накопил кое-какие деньжонки и теперь собираюсь как следует намять ему бока.

— Жаль, что я испортил вам шутку, мистер Магрудо.

— Да ничего. И так всё в воздухе висело. Как, говорите, вас зовут?

— Мариотт. Кен Мариотт.

— Приятно познакомиться, Кен. Надеюсь, мы с вами ещё пообедаем.

— Хотелось бы, мистер Магрудо.

— Для тебя — просто Чарли, старик. Думаю, ты не ошибся в выборе профессии, — мистер Магрудо энергично подмигнул.

Ну вот, ещё одна дверь захлопнулась. Временами ему казалось, что захлопнувшихся дверей больше, чем было открытых. Что ж, по крайней мере, мистер Магрудо считает его способным журналистом. Даффи был бы не прочь свести лицом к лицу Чарли Магрудо и мистера Балливана и послушать, как они перемывают косточки Кену Мариотту, журналюге из «Кроникл». Ещё лучше было бы, если б их разговор мог послушать и Типчик.

Осталась лишь одна дверь, в которую можно было попробовать толкнуться. Джимми Листер, хоть и с некоторой неохотой, добыл-таки для Даффи имя Мэгги Коулмен и адрес вблизи Твифорд-авеню. Даффи понимал, что этот мяч надо разыграть очень осторожно. Если было что, чего в полиции не любили, так это когда жертвам изнасилования докучали люди со стороны. Это прямо-таки бесило полицейских, и они не упускали случая пустить в ход те статьи уголовного права, где говорилось о недопустимости давления на потерпевших и свидетелей обвинения. Даффи нравился Брэндон, но ему вовсе не улыбалось составить ему компанию, въехав в соседнюю камеру. Он решил не делать резких движений и для начала позвонил Джефу Беллу.

— Атомная подлодка! — двадцать четыре градуса южной широты, двадцать два градуса восточной долготы — на запросы не отвечает, прошу разрешения на уничтожение цели глубинной бомбой!

— Привет, Даффи, — сказал Джеф, — это уж слишком, даже для тебя. Ты насчёт воскресного матча?

— Хотелось бы знать, как ты насчёт того, чтобы пофотографировать?

— А что, я не прочь.

— Это будет нелегко, Джеф, сразу тебе скажу, а может, даже опасно.

С Беллом всегда приходилось действовать так, его не интересовали лёгкие задачи, дело надо было как следует приукрасить. Даффи считал, что это пустая трата времени.

— А ты доверься мне.

И Даффи доверился, нажимая на то, что вокруг Мэгги Коулмен почти наверняка будет полным-полно «людей в штатском», что занавески у неё будут, скорее всего, всегда задёрнуты, ну и так далее, и тому подобное.

— Положись на меня, — заверил Джеф, — и, кстати, Даффи…

— Что?

— Координаты эти твои — вздор. Ну кто станет забрасывать атомную подлодку в пустыню Калахари?

— В следующий раз придумаю что-нибудь получше, Джеф.

Было ещё кое-что, что можно было предпринять, когда захлопывались все двери. Он очень не любил прибегать к этому средству, но приходилось делать это снова и снова. Он попросил Кэрол проверить в полицейском компьютере три имени: Мэгги Коулмен, Чарли Магрудо, Мелвин Проссер. Кэрол, как всегда, сказала «нет», но он слегка её подначил, и она в конце концов сказала «да», и они немного помолчали. Даффи, как всегда, чувствовал себя виноватым, но без этого было не обойтись. Он постарался вести себя с ней как можно ласковее, но она по-прежнему была неразговорчивой и какой-то отчуждённой, она осталась на ночь, но без всяких нежностей и прижиманий. Никаких прижиманий, никакой эрекции, никакой испарины.

В субботу «Атлетик» играл на выезде с Оксфордом, и Даффи включил радио, чтобы узнать результат. «Оксфорд» — «Атлетик» — 2:1. «Оксфорд» подтвердил своё лидерство, «Атлетик» снова скатился в тройку аутсайдеров. Беспорядки на поле, устроенные болельщиками «Оксфорда», стычки между болельщиками обеих команд. Восемнадцать человек арестовано, один полицейский получил лёгкое ранение.

— Это было нечто, — сказал на следующий день Джимми Листер, — парни сделали всё, что могли. Это был момент истины — десять тысяч на трибунах, схватка с лидером дивизиона, да ещё и это несчастье с Брэндоном. Парни сражались как львы. На перерыв ушли при счёте «ноль-один», и встряхивать никого не надо было, мы просто поговорили и решили, что надо выровнять игру в центре, мяч подвернулся вовремя и, я так скажу, мы это заслужили. Мы просто заслужили ничью. На парней я налюбоваться не мог. Они словно решили сделать это для Брэна. Никто даже имени его не упомянул, но я об заклад побьюсь, что все мы, как один, думали о Большом Брэне, о том, каково ему сидеть там, в крохотной камере. Забавно: этот случай — он пробудил в парнях всё самое лучшее. А вторым таймом по праву можно гордиться. Мы крепко держали середину, беспрестанно атаковали и через двадцать минут таки забили. Гол не бог весть что, бывали и получше, но мы его заслужили. Я даже подумал, что этим парням всё по плечу. Забили один, почему бы и второй не забить? Ну, или, по крайней мере, сохранить результат. И что же? Десять минут до конца матча, парни навалились на ворота, чего только не делали — только б забить. Мы даже не оставили себе шанса на искусственный офсайд. Оставили слева коридор, и их восьмой прорвался. Шустрый, ублюдок. Ну что тут будешь делать!