Эд Макбейн - Джек и Фасолька

— Ну как, — спросила она, — так лучше?

— Намного, — ответил я.

— Всегда слушайтесь маму, — сказала она. — Вам мешает, что я сижу здесь вот так?

— Нет.

— Вы отводите глаза, — сказала она, — не нужно.

Я почувствовал, будто по ошибке был рожден вторично в той жизни, которую уже прожил вечером в прошлую пятницу. Вспоминая Санни, я задумался, далеко ли от яблони падает яблоко, и снова задался вопросом, зачем пришла Вероника. Возможно, я избегал очевидного. Я, безусловно, был достаточно стар и достаточно искушен, чтобы принимать без вопросов полуодетую женщину, пьющую стаканами виски и говорящую мне, что не нужно отводить глаза в сторону. Но я никогда не тешил себя верой в то, что я неотразим для женщин; на самом деле лучшую часть своей жизни я провел, убеждая себя, что мог бы быть более привлекательным для противоположного пола. Многие знакомые женщины в моей тогдашней жизни были прелестны и возбуждали неосуществимые юношеские томления. На мгновенье у меня возникло чувство, будто я снова вернулся в Чикаго, тощий, прыщавый, потеющий и по-юношески пылкий. Но здесь, сейчас была Калуза, Флорида и знойная августовская ночь. Здесь, сейчас рядом была Вероника Мак-Кинни, полуголая, облитая лунным светом, и я, полностью одетый, смотрящий на буйную растительность, небеса, луну, бассейн, но только не на нее. Может быть, это как-то связано с ее возрастом, я по сравнению с ней был подростком.

— Вы проглотили язык? — спросила она.

— Просто думаю.

— О чем?

— О том, зачем вы пришли.

— Мне надоело. Кроме того, я вспомнила, что у вас есть бассейн.

— Ну ладно.

— Не пойму, почему вы так нервничаете. Если хотите, я оденусь.

Она вопросительно посмотрела на меня, я ничего не ответил. Она резко поднялась.

— Отвернитесь, — попросила она.

Я не отвернулся.

— Непослушный мальчишка. — Она стянула мокрые трусики и переступила через них. Затем взяла белое платье, натянула его через голову и разгладила на бедрах.

— Так лучше? — спросила она. — Не смотрите на меня строго и осуждающе, Мэтью.

— А я так смотрю?

— Конечно.

— На самом деле я рад, что вы пришли.

— Вы выглядите, безусловно, счастливым.

— Во всяком случае, я собирался позвонить вам утром.

— Да? Зачем?

— Я еще раз был у Лумиса сегодня днем.

Она удивленно подняла брови. Я колебался, должен ли я рассказать ей все. По-видимому, она не знала, что Берилла убили, и я сомневался, стоит ли говорить ей об этом. В то же время Лумис выдвинул встречное предложение в пользу клиента, который теперь мертв. Будут ли наследники Берилла, если они есть, настаивать на таком же решении вопроса? Я подумал, что надо действовать очень осторожно.

— Он сделал встречное предложение, — сказал я. — Он хочет, чтобы в возмещение ущерба вы выплатили ему пять тысяч долларов.

— Какого ущерба?

— Он заявляет, что его клиент потерял потенциальных покупателей.

— Да? Я уверена, что все окрестные леса полны желающими стать фасолевыми фермерами. Я надеюсь, вы послали его к дьяволу.

— Для этого я хотел сперва поговорить с вами.

— Тогда почему вы не позвонили мне?

— Мне помешало кое-что.

— Что же?

— Дела в конторе.

— Не возражаете, если я повторю? — спросила она и, не дожидаясь ответа, пошла в дом. Это уже было, подумал я. Что мать, что дочь. Та же восхитительная фигура, те же светлые волосы, те же голубые глаза, та же жажда. Она остановилась на пороге раздвижной стеклянной двери.

— Где здесь выключатель?

— Я включу, — сказал я и прошел в дом впереди нее. Я включил свет в гостиной, а потом освещение бассейна. Она вошла за мной в дом и осмотрелась, оценивая его.

— Симпатично, — сказала она. — Вы сами его обставляли?

— Здесь, вероятно, живет эхо.

— Что? — не поняла она.

— Я снял его с обстановкой.

— Очень симпатично. — Она направилась к бару. — Дом большой?

— Две спальни, — ответил я. — Моя дочь приезжает каждый второй уик-энд.

— Вы разведены? — спросила она, беря бутылку виски.

— Да.

— Я знакома с вашей экс-женой? — Она положила в стакан два кубика льда и щедро полила их.

— Ее зовут Сьюзен. Она все еще носит фамилию Хоуп.

— Нет, не знаю ее, — сказала Вероника и отвернулась от бара. — Ваше здоровье! — сказала она и выпила.

Белое платье облегало ее, и я полностью отдавал себе отчет, что под ним ничего нет.

— Не хотите присоединиться? — Она взглянула на меня.

— Не сейчас.

Она кивнула.

Она молчала, казалось, очень долго, потягивая свой напиток, глядя на ручей, в котором плескались рыбки, и, очевидно, собиралась с мыслями, прежде чем заговорить снова.