Дэвид Пис - 1974 - Сезон в аду

— Может быть.

— Еще одну?

Я повернулся к плакату и к глазам, которые знали.

— Да нет, хватит.

— А вы-то сами что думаете?

Я не обернулся. У меня в груди и в животе все болело, и от пива стало еще хуже. Надо было что-то съесть.

— Я думаю, что тело они никогда не найдут, — прошептал я. Мне хотелось вернуться к Ридьярдам и извиниться. Я думал о Кэтрин.

— А? — переспросил бармен.

— У вас есть телефон?

— Вот, — улыбнулся жирный бармен, показывая на аппарат, стоящий на стойке рядом с моим локтем. Мне было насрать. Я снова отвернулся.

Она сняла трубку после второго гудка.

— Слушай, вчера вечером я…

— Эдди, слава богу! В три часа в полицейском отделении Уэйкфилда будет пресс-конференция.

— Е-мое, ты шутишь? Почему?

— Они ее нашли.

— Черт.

— Хадден искал…

— Твою мать!

Эдвард Данфорд, криминальный спецкорреспондент по Северной Англии, — пулей из «Охотничьего».

Полицейское отделение Уэйкфилда, Вуд-стрит.

14:59

Одна минута до старта.

Я — вверх по лестнице и через порог, начальник уголовного розыска Олдман — через другой.

В конференц-зале тишина, как на просмотре фильма ужасов.

Олдман в сопровождении двоих в штатском сел за стол перед микрофоном.

В первом ряду: Джилман, Том, новичок и ДЖЕК, МАТЬ ЕГО, УАЙТХЕД. Эдди Данфорд, спецкорреспондент по криминальной хронике Северной Англии, — в самом конце зала, за софитами и камерами, за спинами техников, шепчущихся о своих чертовых кабелях.

Джек, мать его, Уайтхед занимается моей, мать ее, историей.

Вспышки фотоаппаратов.

Начальник уголовного розыска Олдман выглядит потерянным; в этом здании, в этом времени он — чужой.

Но это были его времена и его люди.

Он сглотнул и начал:

— Господа, сегодня приблизительно в девять тридцать утра на местной, уэйкфилдской свалке Дьявольский Ров рабочие обнаружили труп девочки.

Он сделал глоток воды.

— Личность потерпевшей опознана. Это Клер Кемплей, которая пропала по дороге домой из школы в Морли вечером в прошлый четверг.

Записывай, мать твою, записывай.

— В настоящий момент причина смерти не установлена. Однако по этому уголовному делу начато полномасштабное следствие. Оно будет вестись отсюда, с Вуд-стрит. Следственную группу возглавляю я.

Еще глоток воды.

— Была проведена предварительная судмедэкспертиза, и сегодня вечером доктор Алан Куттс, патологоанатом Министерства внутренних дел, проведет вскрытие в Пиндерфилдской больнице.

Народ заглядывает друг к другу в блокноты, проверяет написание имен.

— Это все, что я могу сообщить вам на данной стадии расследования. Однако от имени семьи Кемплей и городской полиции Западного Йоркшира я хотел бы еще раз обратиться с просьбой ко всем гражданам, которые могут располагать какой-либо информацией по этому делу. Пожалуйста, свяжитесь с ближайшим полицейским участком. В первую очередь мы хотели бы поговорить с теми, кто находился в районе Дьявольского Рва между полуночью пятницы и шестью часами утра сегодня и кто заметил что-либо необычное, в частности припаркованные автомобили. Мы также установили горячую линию, чтобы граждане могли звонить прямо в отдел убийств полицейского управления Уэйкфилда по прямому телефону 3838. Все звонки будут приниматься в строго конфиденциальном порядке. Благодарю вас, господа.

Олдман встал и поднял руки, как бы защищаясь от лавины вопросов и фотовспышек. Медленно качая головой, принося неискренние извинения и бесполезные оправдания, он стоял, загнанный в тупик, как чертов Кинг-Конг на крыше небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг.

С колотящимся сердцем и ноющим желудком я наблюдал за ним, наблюдал, как он рыщет глазами по залу, и читал в его глазах:

НАДО ПОГОВОРИТЬ.

Удар по плечу, сигаретный дым в лицо:

— Рад, что к нам смогла присоединиться Акула Пера. Начальник хочет тебя видеть, причем срочно.

Лицом к лицу с зализанной крысой моих ночных кошмаров, с Джеком, мать его, Уайтхедом, с улыбкой на его роже и запахом виски изо рта. Свора проталкивается мимо нас к выходу, торопится к телефонам и машинам, кляня недостаток времени.

Джек, мать его, Уайтхед нарочито подмигивает мне, пародируя удар в челюсть.

— Ранняя пташка, и все такое.

Черт.

Черт. Черт. Черт.

Шоссе М1 обратно в Лидс.

Черт. Черт. Черт.

Вокруг меня жирные серые куски субботнего послеобеденного неба превращаются в ночь.

Черт. Черт. Черт.

Я настороже: не пропустить «ровер» Джека, мать его, Уайтхеда.